– Похоже, это было не для меня.
– Почему? – Удивленно спросил я.
– Сегодня все менялось так быстро, что, я практически не успел сделать ни одного путного мазка.
Оба замолчали. Сумка уже была собрана, но Давид не спешил трогаться в обратный путь.
– Я когда вижу эту фантасмагорию, впадаю в трудно передаваемое состояние, мне хочется запечатлеть это небо, эти цвета на холсте, разумом я понимаю, что невозможно и не стоит пытаться, а все равно пишу, и, что интересно, краски слушаются меня, почти сразу я нахожу нужные и как надо смешиваю их.
Дод сделал глубокую затяжку и выдыхая папиросный дым мечтательно продолжил:
– Я бы назвал состояние вдохновенным, если бы знал, что это такое вдохновение.
Дод погасил папиросу и обращаясь ко мне, спросил:
– Ладно, я пишу картину, а с тобой что происходит?
Я немного смутился и после паузы сказал:
– Я в это время сочиняю стихи, нет, это неверно, я не сочиняю, они во мне рождаются, точнее, они приходят ко мне, я их слышу, они прекрасны, они живут во мне, я их повторяю, наслаждаюсь, а потом постепенно куда-то уходят и к следующему вечеру я их почти не помню, но я уверен, что эти стихи не приходят просто так, нет, они что-то во мне меняют и каждый раз я немножко, но всё-таки становлюсь другим, немножко лучшим что ли, а как это происходит, не могу объяснить, мне слов не хватает.
– Сегодня тоже были стихи?
– Да!
– Ты можешь прочесть?
– Не знаю, сейчас попробую.
Я начал читать. Дод медленно встал и молча стоял с закрытыми глазами все то время, пока я читал, мне даже показалось, что он перестал дышать.
Неожиданно для себя я замолчал. Оказалось, что дальше читать нечего, а то, что только прочел, исчезло. Я ничего не помнил. По телу прокатилась волной мелкая дрожь, во рту пересохло, закружилась голова, и чтобы не упасть я оперся руками о землю. Дод с тревогой смотрел на меня.
– Тебе плохо? Я могу тебе помочь?
– Нет, уже само проходит, только тошнит. – Тихо проговорил я и без сил сел на землю. Холодный пот заливал мои глаза.
– С тобой такое часто бывает? – Спросил встревоженный Дод.
– Нет такое впервые, но ты не волнуйся, я откуда-то знаю, что сейчас все пройдет.
Дод молча внимательно смотрел на меня и, докурив очередную папиросу, спросил:
– Ты кому-то кроме меня такие произведения читал?
– Нет, ты первый.
– Я думаю, что эти стихи адресованы только тебе одному, зачем я не знаю, но думаю, что ты впредь вообще не должен их никому читать.
Дод опять закурил. Я обессиленный сидел, прижавшись спиной к теплой поверхности старого террикона. Самочувствие быстро улучшалось. Я встал на ноги и стоял слегка покачиваясь.
– Саша, а ты сам стихи пишешь? – спросил Дод.
– Нет! – растерявшись от неожиданности,