Я закинул голову вверх, чтобы полюбоваться облаками. Но вместо чувства свободы, ощутил тяжесть. Хотелось бы позабыть, что ныне городом правит буря, которая ведет за собой грозовые тучи. Вся эта темная масса текла, словно грозные айсберги по морю. Было что-то в их резких контурах. Громоздкость и некая злоба. Что-то явно таилось там, пытаясь сдавить меня, как жалкого червяка. Тело внезапно вжалось в лавочку, и я ощутил, как мне становится не по себе. По небу проскочила вспышка, и я прищурился.
За моей спиной послышался шелест. Затем я услышал, как что-то хрустнуло. Это было похоже на ветку. Дерево надо мной дрогнуло, и какое-то черное пятно промчалось над головой. Плечо загадочной статуи заняла птица. Это был ворон. Его глубокие темные глаза глянули на меня. Они очень походили на то, что висело над городом, но в них еще чувствовалась мудрость. Хотя нет, это были вовсе не грозные тучи. Ночное небо, в котором тонули звезды. Вид птицы давал понять – птица довольно старая – дряхлые и измученные перья, сгорбленная даже по меркам птицы осанка. Складывалось ощущение, что он знает о мире больше, чем я. Воронов считают предвестниками беды. Мои знакомые всегда встречали их недобрым словом. Падальщики и глашатаи самой смерти. Я никогда не пытал к ним особой симпатии, но сейчас он был мне как советчик. Единственное живое существо, которое я встретил за все мое странствие.
– Ворон живет триста лет… – пропел я слова старой песни – …а нам с тобою немножко, пока не выключат свет… – с грустным тоном, закончил строку.
– Кар! – будто в подтверждение моих слов звонко прозвучало от старой птицы.
Мне уже не было так одиноко, как в самом начале. Пустота улиц больше не напрягала, да и к тому же в парке я чуть успокоился. Однако теперь во мне зародилось совершенно новое беспокойство. Я оглядел памятник с ног до головы и снова остановил взор на птице. Даже если сказанное в песне правда, то что такое триста лет для мира? Теперь меня заботила скоротечность происходящего. Парк – это монумент памяти. Его упоминания будут в архиве, документах, накладных. Все, что в нем находится, занесено в справочники: цветы, деревья, птицы и зверье. Даже имена тех, кто его строил, будут помнить. Есть списки сотрудников и должности, которые сохранят бумаги. Чего уж там, сам Саша Зеленый смотрит на нас своими медными глазами с пьедестала. Его уже нет в живых, но вот его след. Люди будут помнить его, хотя он уже не жил с ними в одно время. Все это объединяет людей. Смогу ли я в него попасть?
Желудок