Руководство по становлению демоном. Эль Дарси

дороге папа поведал мне историю преисподней и разницу между поколениями. Отец мой относится к старшему суровому поколению демонов, кто ощутил на своей шкуре все ужасы адского пламени и бессмысленных бесконечных противостояний. Волей-неволей, но демоны, что были против кровопролитий, не смогли избежать конфликта. Приходилось участвовать. Даже намеренная гибель не освобождала от битв. Все падшие демоны возрождались вновь. Папа признался мне, что изначально ему доставляло удовольствие указывать низшим демонам их жалкое место в ступени. Однако жажда битвы с каждым циклом всё угасала. Он стал сомневаться в правильности своих действий, а когда на поле брани встретился Азазель, то отец окончально убедился в том, что война не имеет значения и демоны могут жить в мире. Азазель пацифист и искусный оратор, он всеми силами старался избегать конфликтов и выступал за мирное существование в преисподней. Именно эта черта и понравилась Андрасу. Тогда они и пришли к общему мнению объединить усилия, но особого эффекта практически не дало. И война затянулась ещё на сотни лет. В конце концов в преисподней родился демон, который смог свергнуть владыку-тирана и создать в аду настоящий рай. Новое поколение, не знавшее войны, живёт мирно и беззаботно. Демоны развлекаются, получают достойное образование, а на их лицах сияют улыбки. Они ничем не уступают смертным людям своим нравом и внешним видом.

      – Пап, а каков нынешний владыка демонов? – спрашиваю я. – Из твоих слов я поняла, что он освободитель преисподней и всё такое, но мне больше интересен его нрав.

      – Нынешний владыка Даат достаточно специфичен, – неуверенно произнёс отец. – Чем-то на Азазеля похож по характеру, только Даат в сотню тысяч раз сильнее, проворнее, а главное… никто не имеет права идти против воли его. Правда… второй десяток лет не покидает своей резиденции, и это очень странно, – папа призадумался.

      – Неужели не один демон не может к нему попасть? Ну, там… приспешники его.

      – К сожалению, даже секретарь Даата не имеет подобной привилегии – вторгаться во владения правителя, – отвечает он. – В своё время владыка приказал не беспокоить его, мол, покоя желает.

      – Неудивительно тогда, – промолвила я. – Ему столько пришлось сделать для сохранения мира в преисподней.

      – Это верно.

      Отец стал разговаривать со мной охотнее на тему истории преисподней чем когда-либо. Пусть на некоторые вопросы он не спешил давать ответы, но информации и без того было предостаточно для собственных размышлений.

      Умеренным шагам дошли мы до особняка за минут пятнадцать. Взглянув на фасад дома я заметила, что сейчас он выглядит несколько иначе. Окна и двери отворены настежь, а забор, как мне показалось, стал значительно меньше. В некогда заросшим сорняками саду, наведён абсолютным порядок. На безжизненных деревьях начали набухать почки, а увядшие цветы вновь зацвели. Зловещий особняк превратился в чудную обитель. От изумления я приоткрыла рот.

      – Нравится? – спрашивает отец. – Теперь этот дом открыт для гостей.

      – Это же чудесно! – воскликнула я и на нахлынувших эмоциях крепко