Инодержавные коллегии,
Не веря, удивлялись нам.
Москва! Здесь крепла и росла
Золотоглавая Россия,
Европы льстила ей молва,
Грозили рати воровские.
Лишь только раз задумал он
На берег новый и пустой
Перенести церковный звон,
Рождённый некогда Москвой.
И пели там колокола,
И стройный град вставал в глуши –
Москва как мать ему дала
Частичку русскую души!
29 сентября 1981
В Москве гроза
Гроза прошла. Гряда редеет тучи.
Промок насквозь кузнечик невезучий.
И коромысло радуги – что пёстрый хвост павлина,
как отраженье в луже – сном объятая долина.
Воображение художника – гроза в Париже.
В моей Москве её почувствовать
ты можешь тонкой кожей,
она на апокалипсис похожа,
и мне она, глухая, злая, ближе.
В ней прорывается гортанным громом Русь,
когда душа упоена покоем,
и я раскатов грома не боюсь –
в строю стоит Россия ровным строем.
На крае запада ютясь, Европа
Париж всё славит, Лондон и Берлин,
но знаю я наверняка, что ни один
из них не сможет пережить потопа.
Как много сказано о таинстве воды
без запаха, без вкуса и без цвета…
Но уж в моей Москве приходит бабье лето,
и от воды не будет нам беды.
2017
Поэтам и мечтателям
Москва-реки изогнута спина.
Над ней
встал Крымский мост, как будто коромысло.
Сияние причудливых огней,
и в степени возводятся их числа,
они играют на поверхности речной,
сливаются в игривые разводы…
Мой город тихо спит. И в этот час ночной
застыли у причалов пароходы.
По Фрунзенской промчится мерседес,
как будто с глянцевой сорвавшийся обложки.
В нём – юбки от Луи Виттон разрез,
и напоказ там восхитительные ножки…
Но на дороге нет ещё ни званий, ни чинов,
и собственно —
никто ещё не перекрыл дорогу.
Окутан город сетью тонкой снов,
и просыпается уже он понемногу.
И ночь сдаёт последний свой редут.
Восток румяный прорывается к столице.
Вас с Новым днём, кому ещё не спится,
благословляю праведный ваш труд!
2018
Москва́рик – старомосковское произношение
В Москве осенний блюз
Осенний блюз.
И на виду у всех – стриптиз…
Коралл рябин, озябших с непогоды.
Кружится, кажется, последний этот лист,
и нет желаний тайных больше у природы.
Сад Александровский, он был похож на зал.
Мелодия лилась, выматывая душу нотой низкой.
И кажется, что снова засиял
романовский орёл на обелиске.
Звучала музыка, доступная лишь