Подземный щенок
Я повадился ходить на рынок каждый день. Исполнял мелкие поручения и оказывал любую посильную помощь всем, кто в ней нуждался. Получал за это в основном еду и чем больше работал, тем сытнее ел. Этих харчей мне вполне хватало, чтобы жить. Иногда женщины пускали меня в свои уютные палатки, хвалили за труд и угощали сладостями. На кражу я всё не решался, хоть от работы и скудного питания и похудел очень быстро. Мне казалось это слишком нечестным и подлым, воровать у людей то, что можешь заслужить. Некоторым продавцам было легче дать мне немного денег, и тогда я, конечно, бежал покупать у их коллег всё ту же еду.
Когда меня обеспечивали одним трудоёмким занятием на весь день, я обычно считал справедливым попросить взамен что-то кроме молока и куска картофельной тортильи. Так я обзаводился необходимыми материалами, чтобы возвести настоящий шалаш, который теперь выдерживал и дождь, и сильный ветер. У меня появилась подушка, мягче и удобнее того куска дивана, на котором я спал до этого. Также в укромном уголке возле неё стояла коробочка, куда я складывал малую часть полученных монеток. Угощения, которые я частенько пихал в карманы про запас, хранились в том же углу. Я бережно клал еду в пакет, который, в свою очередь, по совету торговок, заворачивал в фольгу. В случаи особенного холода по ночам мне теперь было во что одеться, а в качестве защиты от палящего солнца я носил белую панамку с широкими полями.
Моим вознаграждением временами становились книги. Однажды заметив, с каким интересом я вглядываюсь в любого рода надписи, женщины стали предлагать мне журналы, газеты и даже целые тома. Я полюбил читать ещё сильнее, чем прежде. Проглатывал газеты за перекусом вместе с пищей и тут же возвращал их владельцам. Очень часто мне приходилось спрашивать у взрослых, что значит то или иное слово, но даже после долгих объяснений я благополучно всё забывал и постоянно путался в терминах. Особенно увлекали меня журналы с пёстрыми картинками и научными фактами. Такие я забирал в свой шалаш и изучал особенно тщательно и долго. Книги у меня тоже задерживались. «Маленького принца», например, я выпросил в личное пользование, чтобы перечитать его ещё не один раз, хоть и был знаком со сказкой со времён приюта.
Несмотря на то, что никто из подкармливающих меня торговцев и торговок не хотел приютить меня, многие всё же относились с заботой. Самой доброй и отзывчивой я считал ту самую Марию Гомес, которую все вокруг называли Щепкой. Однажды я, таская для неё коробки с лимонами, так и спросил:
– Почему Вас Щепкой зовут?
Она по-доброму рассмеялась мне в ответ.
– Муж мой торговал, было дело.
– Чем, щепками? – я снова вызвал у неё смех.
– Да нет же, мастерил из дерева всякое, столярничал, пока мог. Сейчас-то времена не те, деньги и не вижу вовсе.
– А где он сейчас?
– Ясно