Мельком взглянул на неё, вдруг она показалась такой жалкой, в напрасных потугах остановить следы начинающего увядания.
Кто она мне и я ей? Ведь у нас нет сумасшедшей любви, да если она и бывает, да то, наверное, только в юности, если вообще бывает…
Нам хорошо вдвоём?.. Но вечером часто не о чем говорить… Разве можно прожить остаток жизни вот так глаза в глаза… Это сейчас, а дальше? Так ведь недалеко и до ненависти…
Что со мной? Так повлияла встреча с безвестной девчонкой? Или я всерьёз не задумывался о жизни с Еленой… Плыл по течению, куда вынесет, а оказывается вот он поворот и, надо решать, может пора на берег?..
Не глядя на несостоявшуюся спутницу, сказал:
–Я сейчас тебя домой отвезу.
Встревоженные непонимающие глаза:
–У тебя что-то срочное? С работы звонили?
Онемевшими губами выдавил:
–Нам лучше расстаться!
–Так!.. – молча, осмысливает услышанное. – Косогоров разболтал всё-таки!
Ни в чём не виноватый Серега оказался крайним. Интересно, о чём он умолчал?
Злые слёзы в глазах:
–Останови машину!
–Я тебя домой отвезу…
Она жёстким, с надрывом голосом:
–Остановись! На метро доеду!
Вышла из машины, бросила на сиденье ключи:
–Не смей мне звонить! За вещами Рита зайдёт!
С неожиданной силой хлопнула дверцей.
Опять иду вдоль рядов. Что я ей скажу? Как подойти к абсолютно незнакомому человеку?
Она стоит там же около прилавка с разномастными котятами. В нерешительности остановился. Взглянула на меня, опять взрыв в голове последовательных ярких образов, как кадры кино, только более ярких и объёмных. Почувствовал даже музыкальный ритм, как будто меня спрашивают на незнакомом языке, только это язык образов, а не слов.
Нерешительно приблизился, она смотрит на меня, в глазах боль и смятение.
В наше время даже бомжи одеваются более прилично. Существует множество благотворительных фондов, церковь одевает и кормит неимущих, выдает только грязь на одежде, да специфическая внешность любителей горячительных напитков. То, что одето на девчонке, даже последний бомж вряд ли наденет! Бесформенная куртка, первоначальный цвет которой уже с трудом угадывается, на голых без колготок ногах сапоги со сломанной молнией явно больше ступни на несколько размеров, но на удивление чистое очень красивое лицо. На вид не больше восемнадцати-двадцати лет, но скорее всего ещё меньше. В таких условиях человек раньше взрослеет и старится.
–Тебя как зовут?
Продавцы уставились на нас, она молчит, но я опять вижу разноцветные образы. Рынок, люди вокруг нас растворяются, краски становятся яснее и объёмнее. Тряхнул головой, видения исчезли, остались только ждущие чего-то глаза.
–Немая она, милок!
Старушка с котятами с состраданием смотрит на неё.
–С утра тут стоит, с места не сходит! – вздохнула. – Вроде как не в себе девка! Мы с Натальей Николаевной покормить её хотели,