И вот Теодора стояла перед экипажем, который с утра нанял кузен Герберт. Бедняга так радовался отъезду обожаемой сестрицы, что выскочил из дома еще на рассвете, чтобы забронировать самых лучших лошадей. Тео с некоторым сомнением покосилась на понурившуюся четверку. Лошадки были толстенькие, кургузые, с короткими мосластыми ногами. Они вовсе не выглядели элитными рысаками.
С другой стороны – ну что Теодора понимала в лошадях?
– Тео, девочка моя! – старуха трубно сморкнулась в платок. – Ты уверена, что достаточно здорова для этой поездки?
– Конечно, бабушка. Все будет в порядке, – кивнула Теодора, и этого – о чудо! – оказалось достаточно. Старуха хотела верить, что у единственной дочери обожаемого сына все хорошо. И она поверила. Закрыла глаза на мелкие огрехи, нашла объяснение крупным. И не задавала лишних вопросов. Девочка хорошо кушает, вежливо отвечает и вовремя делает книксены. Что еще нужно для счастья? О бесконечной пустоте, царящей в голове у Теодоры, старуха не имела понятия. А Герберт, почуявший шанс избавиться от соперницы, не торопился бабку просвещать.
– Обязательно найми надежную служанку, дорогая. Не выбирай бестолковых девиц – у них один ветер в голове. Возьми женщину в возрасте, солидную, с хорошими рекомендациями. Вот, это список людей, к которым ты можешь обратиться за помощью в любой момент, – бабка вложила в руку Теодоры туго перетянутую лентой бумажку. – Нас не назвать хорошими друзьями, но каждого из них я знаю лично и уверяю тебя – это исключительно порядочные господа и дамы.
Улыбнувшись сухим, как у мумии, ртом, госпожа Альбертина шагнула вперед и обняла Теодору, вжимая лицом в затхлые кружева платья.
– Удачи, моя девочка. Я вознесу молитвы всеблагому огню за твое скорейшее выздоровление.
– Спасибо, бабушка, – Теодора приложилась к сухой и морщинистой, как скомканный пергамент, щеке, торопливо чмокнула воздух у скулы Герберта и повернулась к экипажу. Контрактный ждал ее, равнодушно опираясь о колесо. Он стоял, свесив голову, и таращился куда-то в землю, унылый и равнодушный, будто лошадь в упряжке.
Ну, хотя бы отмылся дочиста. Уже праздник.
Сегодня Теодора впервые смогла рассмотреть цвет его волос. Не серые и не бурые, а светло-русые, с приятным золотистым оттенком. Было видно, что парень старался их выпрямить, но на концах волосы все равно закручивались непослушными крупными кольцами.
Смотрелось это… довольно приятно.
Ну надо же. Какие поразительные чудеса сотворяют с человеком горячая вода и мыло. И животворящий пинок. Накануне Герберт наорал на контрактного, попрекая его убогим и непотребным видом, и выдал несколько монет на новую одежду. Ну как новую… Просто другую – чистую и без дыр. Теперь контрактный щеголял в старых, но вполне крепких штанах без заплат, вылинявшей бурой рубахе и даже в ботинках. Да, потертые. Да, растоптанные. Но без дыр и подошва веревкой не привязана. Красавец-мужчина, хоть завтра под венец!
Мгновенная язвительная