– Не знаю, только не в стройбате.
– Почему?
– Да какая это армия.
– А если пойти не в армию, а в институт?
– Какой?
– Например, во ВГИК. Слышал о таком?
– Конечно, там актеров кино готовят.
– Правильно, но не только актеров, а и режиссеров, сценаристов, да и много еще кого. Ты кем хотел бы стать?
– Даже не знаю.
– Давай подумай. Пока никому ничего не говори, а там посмотрим.
Как же, не говори. Я в этот же вечер рассказал маме, что мне предлагают поступить во ВГИК.
– А что, хорошее предложение. И я могла сниматься. Меня сам Лебедев приглашал в Ленинград. Но тогда я уже носила тебя и отказалась. Я тебе рассказывала.
– Да, я помню.
Забыл сообщить, что моя мама в этот описываемый период, работала в системе госбезопасности. Чем она там занималась, я не интересовался. Знаю только, что она с какими-то инженерами что-то проектировала.
В общем, новый учебный год, к большой радости Арона Абрамовича, я начал в новой школе. Тут как-то все закрутилось с такой силой, что разобраться что к чему времени не было.
Как-то инстинктивно я стал понимать, что надо пересмотреть некоторые свои взгляды на успеваемость, разобраться, наконец, хоть приблизительно, что такое физика, химия, да еще и английский. Все, что я мог произнести на этом абсолютно непонятном для меня языке, так это только: «Май нейм из…» и «Май фемели из вери биг: маза, фаза анд ай» – все. А о таких выражениях как: «Ай доунт андестенд» я узнал несколько позже, оказавшись в США, где представлял интересы одного неформального союза. С произношением у меня и сейчас плоховато, так что прошу простить за мой английский.
Родители с пониманием отнеслись к моему желанию приблизиться по успеваемости к среднестатистическому советскому школьнику и наняли репетиторов по математике, английскому и чему-то еще, уже не помню. А тут новые друзья, ну и так далее.
Да и вот еще что.
Разумеется, в этой новой школе, прямо рок какой-то, естественно оказалась девушка, чье внимание на себя грезил обратить любой уважающий себя старшеклассник.
Звали ее Лариса.
Кстати сказать, очень недурственная, умная, что, простите, для женского пола свойственно не очень, девушка. Обратите внимание, я говорю умная, а не эрудированная.
Вот, например, моя единственная и любимая почти сорок лет жена шибко эрудированная, а во всем остальном типичная женщина. Но надежда, пусть это и банально, умирает последней. Таким образом, есть основание полагать, что годам к пятидесяти совместного общения что-то и в ней изменится к лучшему, и моя жена наконец поймет, что настоящее счастье женщины быть за мужем, а не сбоку, и уж тем более не впереди. Но процесс еще идет. Сорока лет для понимания этой простой истины сильно эрудированной женщине, видимо, маловато.
Наши с Ларисой отношения были исключительно товарищескими, тем более что еще месяца два я продолжал общаться с Ириной.
Имелся и еще один момент, который я должен был учитывать в этот период.
Дело