– Я искал твою мать, так и узнал про тебя, – говорит он. – Возраст в документах навел на мысль, а потом просто посмотрел фото и все понял.
– Сколько вам лет? – внезапно осеняет меня. – Вы выглядите едва на пятьдесят.
– Мне шестьдесят три, малыш. Если нужно, покажу паспорт, но он сейчас в машине.
Я смотрю ему в глаза, надеясь, что это как-то поможет определить правдивость его слов, но больше секунды пялиться не могу – обжигаюсь и смущаюсь.
На самом деле не похоже, что он врет. Зато похоже, что читает все мои мысли. И спокойно молчит, держит паузу, позволяя мне все осознать и задать все вопросы.
Я медленно осознаю… да, он выглядит молодо, но и мне никто не дает даже тридцати пяти, не то, что моих сорока двух – так что это моложавость внешности может быть семейной, и тогда значит: еще одно очко в его пользу.
– Ладно, – сдаюсь я. – Допустим, вы мой отец, хотя верится слабо. Ну и что вы хотите?
– Хочу узнать тебя. Хочу быть рядом и помогать.
– Я большая девочка.
Мой тон становится таким ледяным, что только глухой бы не понял. Может, даже слишком. Но на слово «помогать» у меня срабатывает защитная стойка. Помогать с первого дня знакомства рвутся обычно те, кто потом кидает по-крупному.
– Большая, – соглашается он. – Но тянуть одной двоих детей и так непросто, а тут еще четыре миллиона задолженность по ипотеке… Твоей зарплаты, судя по всему, хватает только на еду.
Видимо, в ответ на холодность у него тоже кое-что включается. Потому что взгляд становится очень жестким и пронизывающим – только что не обвиняющим. А его знание приватных фактов и цифр, мягко говоря, поражает.
– Как вы узнали? – бормочу я, выдаю свой испуг.
Его лицо мгновенно смягчается. Хеннинг открывает рот, чтобы ответить, но тут подходит официантка с подносом и принимается ловко метать на стол полные чашки и тарелки.
– Малыш, это не сложно узнать о каждом, – говорит он мягким, успокаивающим тоном, когда она уходит. – Дело не в этом, а в том, что тебе нужна моя помощь. И я хочу ее оказ…
Ответил? Нет, ушел от ответа.
– Я не возьму денег у незнакомого человека, – отрезаю я.
– Альма, я твой оте…
– Нет.
Знаю, что грублю, постоянно перебивая, но почему-то чувствую: такой человек, как он, легко меня продавит, стоит только дать слабину. Он говорит, жестикулирует и интонирует речь как опытный переговорщик.
Моя тактика дает результат, и он сдается со вздохом.
– Хорошо. Давай просто поедим и познакомимся.
Кофе очень ароматный, без горчинки, как я люблю. Гренки с семгой и мягким сыром – выше всяких похвал. Пока я жую, возникает долгая пауза, и мне хочется заполнить ее из вежливости после того, как отшила так грубо. Торопливо глотаю и спрашиваю:
– Чем вы занимаетесь?
– Я предприниматель. Поставляю кое-что для нужд военных организаций, – неторопливо, но без лишних пауз отвечает он.
Отлично. Папы – торговца оружием