– Насколько сильно сожалеешь?
Он коснулся краем шлепалки ее спины и провел вниз, заставляя мурашки разбегаться по телу.
– Эмм… не очень сильно.
Ира сказала это и тут же пожалела. Какой смысл вот так задираться и ломать игру? Он будет разочарован… и взбесится.
Его рука, которой он поглаживал ее плечо, замерла. Несколько секунд Тимофей молчал, затем она услышала странный стук об пол, словно что-то упало – и одновременно его пальцы на запястье, рывком распускающие узел веревки.
– Мастер, подождите, я… – отчаянно забормотала она, когда он за считанные секунды развязал ее, схватил сзади за ошейник и подтащил, как котенка к кровати, наклоняя в новом – гораздо менее удобном положении, прижимая спину коленом.
– Молчать.
Ира успела пискнуть, но больше ничего. На этот раз он воспользовался ладонью – это была короткая и довольно жесткая выволочка. Пять обжигающих шлепков, каждый из которых заставил ее жалобно стонать.
После чего он отпустил ее и наклонился, запуская ладонь в волосы, слегка поворачивая ей голову. Их взгляды встретились – ее ошеломленный и напуганный, его – почти ничего не выражающий, кроме уверенности.
– Насколько сильно ты сожалеешь?
Ира сглотнула, тревожно вздохнув. Этот сукин сын продолжал оставаться на недосягаемой высоте – и прямо сейчас не к чему было придраться: он требовал от нее то, на что имел полное право как доминант. Правду о чувствах сабы.
– Сильно. Очень, – прошептала она и с досадой ощутила, как на глаза наворачиваются слезы.
Господи, нет. Она не собиралась чувствовать себя такой беспомощной этой ночью. С незнакомым мужиком. Нет!
– Тише. Тише, – с внезапной нежностью сказал он и обнял ее, крепко прижимая к себе, покачивая в объятиях. – Просто расслабься. Подчинись мне. Я знаю, что ты сожалеешь.
– Откуда вы знаете это, мастер? – пробормотала она ему в плечо, незаметно пытаясь вдохнуть его запах поглубже. Как же он сводил с ума…
– Потому что ты очень ранимая и нежная, солнышко. Даже пугливая. И очень плохо умеешь это скрывать.
Это неправда. Она отлично это скрывала – и никто бы ее в таком не заподозрил. Но это правда. Она ранима. Иногда, как сейчас. И она почему-то полностью размякла в его руках… слезы градом полились по щекам… черт.
Его запах проникал в ноздри и глубоко в ее тело, дразнил. Ира успокаивалась, всхлипывая все тише, и постепенно снова начинала чувствовать желание. Остро ощущать его близость. Тихо вздохнув, она пошевелилась, и Тимофей отпустил ее. Их взгляды снова встретились.
– Глаза, саба, – прошептал он и медленно поднялся.
Ира опустила ресницы, но готова была поклясться, что он не сводил взгляда с ее залитого слезами лица – ни на секунду, пока медленно поднимался, расстегивал и снимал рубашку, брюки. Возможно лишь на мгновение отвел глаза, когда распаковывал презерватив.
– На кровать, малыш, на живот. Живо. Я хочу тебя трахнуть немедленно, – выдохнул он таким горячим шепотом,