– Натворил что-то опять? – спросил тот, не глядя на Митяя и роясь в столе.
– Ну да, – вздохнул Митяй грустно, уже подсчитывая мысленно тумаки от отца сегодня вечером.
– Ладно, иди и больше так не делай, – велел директор, найдя, наконец, ключи с победным возгласом "ага!". – Некогда мне сейчас…
И Митяй, не веря своему счастью, рванул вон, благодаря Бога за счастливое материнство директорской хрюшки.
Ему не было известно, чем закончилось потом недовольство Таисии Степановны, доводившейся директору родной женой, но никаких последствий своего страшного преступления Митяй больше не испытал.
Сейчас, невольно вспомнив и немного устыдившись своего тогдашнего юношеского разгильдяйства, Митяй внимательно оглядывал новый воронинский забор и дом за ним, стараясь понять, что же в нем изменилось. И хотя серьезных отличий от прежнего состояния он не находил, что-то удерживало его на месте и заставляло вглядываться в клумбы палисадника, занавески, скамейку.
Они стояли возле этого дома уже, наверное, минут пять или десять, что было верхом нахального бесстыдства, поскольку конкретного дела к Ворониным у них не имелось, когда в палисаднике показалась русая головка Воронинской дочки Анюты.
За время, что они не виделись, вымахала Анна из курносой веснушчатой девчушки с двумя косичками в настоящую русскую красавицу с глазами-озерами в пол-лица и бархатистой кожей. Непослушные завитки густых светло-русых волос выбивались у нее из-под белой косынки, и она нетерпеливо убирала их обратно, взявшись копаться в клумбе и не обращая никакого внимания на прохожих за забором.
Митяя пригвоздило к тому месту, где он стоял столбом. Отвести от нее глаз он не мог, не веря все еще в такое чудо преображения. Помнил ведь, как лет пятнадцать назад она с визгом убегала от него, когда он разок решил полить её из шланга, а потом подсунул ей ящерицу в корзину с земляникой, которую та насобирала на лугу. Корзина тогда рассыпалась, Анютка с плачем стартанула домой, а Митяй с подружкой слопали халявную ягоду и даже корзинку Ворониным не вернули.
От этих промелькнувших в голове давних его подвигов стало Митяю ещё более стыдно, а потому решил он уже улизнуть подобру-поздорову подальше, но все испортил Серый, который со всей своей непосредственностью вдруг заорал, махая рукой:
– Привет, Нюрка!
Митяя словно током прошибло. Очнувшись от своего полузабытья, он попытался одёрнуть приятеля за штаны:
– Ты чего орёшь?
– Да ладно, не менжуйся, – гыгыкнул Серый. – Поздороваемся да и все.
Анна уже приближалась к забору, бросив свои перчатки и маленькие грабельки возле клумбы. Заметив Митяя, она озорно улыбнулась:
– Ну привет! Смотрю, у нас гости. Надолго что ли?
– Как получится, – прохрипел Митяй, удивляясь, как невовремя сел у него голос. Уж с кем-кем, а с девками он никогда ещё не терялся, опыт городского ловеласа был отточен