– Мне нравилось раньше, правда. – Улыбнулся он. – Руки все еще помнят. – Дима снова возвышался надо мной большой темной фигурой. – Хорошее было время, у нас даже была своя группа в школе.
– Здорово.
– Даже забавный случай имеется, с этим связанный. – Он нагнулся, сдувая матрас собственным весом. – В десятом классе классный руководитель сказала, что освобождает всех отличников и ударников от учебы до конца мая. Я был уверен, что меня это тоже касается и не пришел на занятия. На ее вопрос потом ответил: «Я ведь ударник? Ударник! Вот и не пришел!»
– А она? – Рассмеялась я.
– Была с чувством юмора и не стала наказывать. Так ведь и есть: ударник в нашей группе, и все в школе это знали. Так что те выходные я заслужил хотя бы за свою находчивость.
– За наглость! – Рассмеялась я, падая попой на почти сдутый матрас.
– Находчивость. – Стоял на своем Дима, ползая по мягкому креслу-качалке в поисках оставшегося воздуха.
Когда он был уложен в сумку вслед за насосом, я отважилась спросить:
– А ты где жил в США?
– Big apple.
– В Нью-Йорке? Вот повезло. Я бы ни за что не вернулась оттуда обратно.
– Не-е… Там, конечно, было вполне уютно, но здесь определенно лучше.
– Ты точно странный.
– А ты нет?
– А где ты еще был? – Продолжила я расспросы, игнорируя его последнюю реплику.
– Los Angeles, Chicago, San Francisco. – Сказал он чисто, без акцента. И явно не умничал: видимо, привык называть их именно так – на американский манер.
– А я нигде не была, – призналась я, опустив плечи.
– Серьезно?
– Да.
– Вообще нигде? – Словно не поверив, переспросил Дима.
– Даже в Калиновке.
– Теперь у нас есть повод это исправить. – Он вскочил, ловко закинул сумку на плечо, подобрал с земли пакет и, взяв меня за руку, повел за собой. – Начав, хотя бы, с Калиновки. Идем, нужно кое-что проверить!
Придерживая плед, я старалась поспевать за ним. На душе стало так спокойно, и первый раз за долгое время совсем не хотелось курить. То ли вино в голову ударило, то ли сам Дима, но даже кочки под ногами перестали быть такими неуютными, и трава больше не была колкой и жесткой.
– Нам сюда. – Калинин остановился у какого-то высокого, раскидистого дерева и швырнул сумки на траву. – Он все еще здесь! С ума сойти можно!
Тут я заметила что-то большое и темное вверху, на ветвях.
– Пойдем. – Дима ловко забрался на лестницу, прислоненную к стволу, и махнул мне рукой.
– Я… я боюсь высоты!
– Пошли-пошли. – Его силуэт уже скрылся среди голых ветвей.
– Блин. – И я, откинув плед, ухватилась за деревянную ступеньку, если ее можно было так назвать. Шаг, второй, третий. – Эй, жди меня!
– Я уже тут, наверху. – Из небольшого строения над моей головой показалась его рука.
– Что это? – Вцепляясь в нее пальцами,