Нимфины многословные жалобы нагнали тоску даже на неутомимую женщину-Пежо; слышно было, как она поспешно сворачивает разговор и отступает, явно собираясь найти новую жертву. Из ближайших соседей остались только толстый полицейский, сердитый маленький таксист и не говорящий по-русски водитель Газели, так что, когда круглое лицо в крашеных кудряшках появилось в окне Тойоты, Ася не удивилась.
– Привет, – сказала женщина-Пежо, широко улыбаясь. – Безобразие, конечно, что нас держат так долго, да? Хотя чего от них ожидать, в этой стране люди всегда мусор. Вы как тут, всё в порядке? Если что, у меня есть вода. Правда, совсем немного и негазированная, это детская вода, там специальная очистка, очень сложная, у меня сын пьет только эту, другую ему нельзя…
– Спасибо, – сказала Терпила. – У нас все хорошо, ничего не нужно.
Смотри-ка, не умерла, подумала Ася, надо же.
– Какая славная у вас дочка, – сказала мама-Пежо, хищно оглядела Асю и просунулась поглубже внутрь Тойоты. – На вас похожа. А мужчина в очках – это муж, да? Что-то их давно нет, пора бы им вернуться. Сколько можно идти два километра? Или сколько тут, три? Вроде молодые, крепкие мужчины. Хотя, конечно, куда им торопиться, да? Может, они разговорились просто, стоят где-нибудь. Им ведь все равно, что детям давно пора спать, а мы…
– Вы простите меня, пожалуйста, – перебила Терпила сухо. – Но я правда ничего не знаю. Мы просто сидим и ждем так же, как и вы.
Надо было отдать ей должное, она всегда умела срезать на подлете, причем не повышая голоса. Ей даже не пришлось оборачиваться. Улыбка женщины-Пежо увяла, она вынула голову из окна и выпрямилась. На секунду Ася задумалась, не подбросить ли ей реплику-другую, просто чтобы позлить Терпилу. Можно было бы, например, сказать, что вообще-то Терпила ей никакая не мама. Ну или взять и попросить этой особенной детской воды и проверить, готова ли улыбчивая тетенька-Пежо в самом деле ею поделиться. Но на часах была половина первого, жара стояла адская, согнутые в коленях ноги болели, и сильнее всего ей сейчас хотелось домой. Просто домой, и все. Никогда больше с ними не поеду, повторила она мысленно себе и маме, легла на спину и закрыла глаза. Теперь точно никогда.
Седой священник в Лексусе вытер платком лоб и включил кондиционер посильнее. С трудом выпрямился в кресле и заглянул в зеркальце заднего вида. Оттянул пальцем нижнее веко, вздохнул, высыпал в ладонь горсть разноцветных таблеток и закинул в рот.
«Всем машинам» – вдруг отчетливо рявкнуло радио в патрульном Форде, и два разморённых жарой человека, толстый капитан и его закованный в наручники арестант, разом вздрогнули и проснулись. «Обеспечить» – булькнуло радио и смолкло. Капитан раздраженно покрутил ручку настройки, но сделал только