Лишь только назойливый инстинкт подсказывал ей, что он исчезнет, стоит ей подать малейшие признаки того, что она не спит. А ей этого не хотелось. Не сейчас.
Все это… наполняло ее жизнью.
Призрачный палец коснулся ее уха.
Морана чуть не поджала пальцы на ногах.
Он прошелся по ее разгоряченной коже, вновь обвел линию подбородка, и она мысленно сыпала проклятьями и благодарностями за то, что он не прикасался к ней, иначе ее кожа выдала бы притворство. По ощущениям происходящее напоминало подслушивание самой личной, самой интимной беседы. Ее сердце громко колотилось, да так быстро, что она едва успевала отслеживать его такт. Морана сжала бедра в попытке обрести какую-то опору.
А потом призрачное прикосновение остановилось на ее губах.
Хрупкая опора оказалась утрачена.
Ее чувственные, припухшие губы, которые все еще сохранили след прикосновения его губ, задрожали.
Всего на мгновение, но задрожали.
Ее сердце замерло.
Почувствовал ли он это?
Неподвижно.
Все внутри нее замерло, будто у добычи, почуявшей хищника.
Все в нем замерло, будто у хищника, почуявшего добычу.
Но кто какую роль играл на протяжении последних нескольких минут?
И почувствовал ли он это?
Через долю секунды она получила ответ.
Тристан Кейн убрал палец.
Ушел он так же тихо, как и пришел.
Морана услышала, как дверь открылась. А потом захлопнулась снова.
Она отпустила себя.
Мощная дрожь сотрясла все ее тело, грудь вздымалась от тяжелых вздохов, будто она пробежала марафон. Дрожащими руками Морана отдернула одеяло, ощущая, как все тело пылает от неконтролируемого огня.
Она чувствовала себя опустошенной. И внутри. И снаружи.
А он к ней даже не прикоснулся.
Морана снова опустила голову на подушку. Соски болезненно ныли от прохладного воздуха. Обхватив грудь маленькими ладошками, она сжала ее и ахнула, когда соски напряглись еще больше, посылая по телу импульсы до кончиков пальцев.
Он никогда не прикасался к ее груди. Но в это драгоценное мгновение она представляла, как его ладони – большие, грубые ладони – с силой сжимают ее нежную плоть, умело играют с сосками. Морана представляла, как мозоли на пальцах трутся о них, представляла, как его ладони полностью обхватывают обе груди, как он сжимает их вместе, пока сама проделывала это своими руками, прерывисто дыша сквозь приоткрытые губы.
Морана ощущала себя совершенно расслабленной, податливой, как вдруг ее мышцы напряглись в преддверии адского пламени, готового ее поглотить. Она опустила дрожащие пальцы между бедер.
Она была вся мокрая от возбуждения.
Так, как никогда раньше. Совершенно мокрая.
Тихий стон сорвался с ее губ, и она уткнулась лицом в соседнюю подушку, оказавшись так близко к разрядке,