Поэтому единственным правильным решением было давить на газ и выскакивать оттуда без малейшей задержки, что мы и сделали, мгновенно и без опасных колебаний доверившись знаниям Михалыча. Если бы не одна закавыка, что называется, «смех сквозь слезы»: одному из наших попутчиков скрутило живот, приспичило в самый неподходящий вроде бы момент.
Тогда никак не могли остановиться даже на минуту и даже по такой крайне неотложной причине, так как, вцепившись в руль и выкручивая его во все стороны почти каждую секунду, уже чувствовал, что на появившихся на дороге лужах начинали буксовать колеса.
Меньше получаса понадобилось, чтобы выскочить оттуда и очутиться на безопасной возвышенности. Как только там остановил машину, распахнулась дверь и тот наш попутчик, к тому времени с позеленевшим без кавычек лицом, в прямом смысле вывалился наружу и, отшатнувшись всего на пару шагов назад, присел за задним колесом. Потом полных два дня, пока не вернулись обратно в город, он себя неважно чувствовал и большую часть времени не гулял по живописным местам, ради осмотра которых туда-то и целились. Сидел безвылазно в лагере или в машине, причем почти ничего не ел и не пил.
Честно говоря, мы никак не могли понять, что с ним произошло, и чем он мог отравиться, ведь все мы питались из одного котла и пили чай «из одного чайника». Потом Курбан просветил всех, и рассказал поразившую меня историю. Оказывается, он давным-давно ранее наблюдал такую же ситуацию в альплагере, редчайшую в иных обстоятельствах – человек отравился собственными продуктами жизнедеятельности, не успев «сходить по большому». Даже медицинский термин назвал, доселе неслыханный мною – самоинтоксикация кишечными соками.
Столько всего интересного было вокруг нас в той поездке, поэтому этот эпизод вроде бы забылся, ушел на глубину под прессом более важных событий. Однако лишь временно, как часто случается в жизни творческих людей – подсознание «ловит» и копит впечатления и «наблюдашки», «переваривает» их «само и в себе» и затем неожиданно, когда мысль дозреет, просыпаешься утром с готовым сюжетом для рассказа.
Через несколько дней после возвращения в Ашгабат, сидел на кухне Курбана за затянувшимся в полночь чаепитием (что у нас происходило очень и очень часто в течение долгих лет). Рассказывал что-то, затронули какие-то межличностные отношения (сорри за термин), как вдруг разыгралось воображение, и начался полет фантазии.
Неожиданно для Курбана и, впрочем, для себя самого рассмеялся и выдал: «слушай, Курбан-ага, вот если бы гнида, собирающаяся