В какие бы игры с нами не играла память, но такое не забывается. Даже удар головой о дверцу такси вышиб из меня весь дух, но не воспоминания о том, как я рыдала над моей маленькой удочкой, ведь больше некому было брать меня с собой на рыбалку, катать на широкой спине и подкладывать морковку в рыбные котлеты.
– Я ничего не забыла, Руби, но он наш отец.
– И что?
– И у него рак.
– И что?
– Он может умереть.
– Мы не виделись семнадцать лет!
– И можем уже больше не увидеться, как ты не понимаешь?!
Говорят, любовь безгранична, но у всего есть предел, даже у любви. Отец прошёлся по самому краю и вышел за эти границы, как только вышел за дверь. Любовь Руби сузилась до восьми лет, что Рой Вествилл провёл с ней рядом, и стёрлась в порошок. Моя же распространялась чуть дальше. То ли лишние два года в объятьях отца, то ли слепая вера в человеческую душу, но что-то не могло убить во мне остатки любви к человеку, который вырастил меня. Я не могла так просто оставить его умирать в какой-то глуши незнакомого острова, предаваясь ненависти и злобе.
Как говорила мама, обида отравляет нас изнутри. Слишком долго моя семья травилась объедками любви, чтобы так просто дать ей развалиться окончательно. Мама давно покоилась в земле, а я не собиралась закапывать отца, так до конца не примирившись. Что бы он ни натворил, какие бы глубокие шрамы не оставил на наших сердцах, он заслуживал уйти с миром.
– То есть, ты не поедешь со мной? – Отдышавшись от разгорячённых криков, осторожно спросила я.
– А ты сорвёшься чёрт знает куда к человеку, которому всегда на нас было плевать?!
Я не стала спорить, хотя знала, что не всегда. Первые десять лет он был может и не самым лучшим отцом, но он любил нас, я точно это знала. А чтобы любить, не нужно быть лучшим. Какая-то причина увела отца из дома, и мне до щемления в сердце хотелось выяснить её. Только один человек на всём белом свете мог снять печати и раскрыть эту тайну – он сам. Я была готова переступить через свою гордость, вытравить обиды из сердца и сорваться чёрт знает куда. Но в эту секунду поняла, что Руби ни за что не поедет со мной к умирающему отцу.
Открытки приходили каждый год, как обрывочные сообщения, что Рой Вествилл нас всё ещё не забыл. Всего пять штук для меня и пять для сестры. Руби свои выкидывала, едва взглянув на имя адресанта, я же свои складывала в шуфлядку стола и хранила, потому что сама всё ещё не забывала.
Это письмо должно было соединить нашу семью снова, но наши полюса давно размагнитились, чтобы притягиваться друг к другу.
– Я не хотела ссориться, – примирительно сказала я, не желая портить отношения с последним