«Вся нация, – вспоминал А. Ф. Керенский, – жители больших и малых городов, как и сельской местности, инстинктивно почувствовали, что война с Германией на многие годы вперед определит политическую судьбу России.
Доказательством тому было отношение людей к мобилизации. Учитывая огромные просторы страны, ее результаты произвели внушительное впечатление: лишь 4 процента военнообязанных не прибыли в срок к месту приписки. Другим доказательством явилось неожиданное изменение в умонастроениях промышленного пролетариата. К удивлению и возмущению марксистов и других книжных социалистов, русский рабочий, так же как и французский и германский, проявил себя в той же степени патриотом, как и его «классовый враг»62. Конечно, «инстинктивное чувство» не могло быть долгим, но пока в России, особенно в ее крупных городах, бурлил воинственный дух.
В Петербурге резервисты охотно шли на призывные участки, на заводах проходили патриотические митинги, после объявления указа о мобилизации в полночь 18 (31) июля по Невскому прошла 80-тысячная демонстрация с национальными флагами и портретами императора63. Естественно, особенно выделялись офицеры столичного гарнизона. По словам М. В. Родзянко, слух о возможной приостановке мобилизации вызвал у них «недружелюбное настроение к верхам власти»64. Не отставала и Первопрестольная, где настроения были также весьма боевыми. «Высочайший указ о мобилизации, – гласила передовица «Голоса Москвы» от 18 (31) июля, – встречен русским обществом с полным спокойствием и с сознанием неизбежности и логичности предпринятого шага. Но еще накануне мобилизации русское общество откликнулось рядом дружных манифестаций на создавшееся положение, и в этом исключительном по силе и единодушию подъеме залог того отношения, какое встретит в России война, если неизбежность ее сделается неустранимой»65.
20 июля (2 августа) 1914 г. в Зимнем дворце состоялся торжественный молебен в присутствии императора и членов императорской фамилии, высших военных и гражданских чинов, дипломатического корпуса66. Николай II вместе с семьей прибыл в Петербург на яхте «Александрия»67. Переход прошел почти в полном и напряженном молчании. Яхта стала у Николаевского моста, откуда императорская фамилия направилась на берег68. На набережной уже стояли тысячи людей – они приветствовали монарха69. В 11 часов император вышел к собравшимся во дворце высшим военным и гражданским чинам, чтобы сообщить им о начале войны70.