Бросаю последний взгляд на пламя, понимая, что оно выжгло из моей жизни. Однако болезненная хватка сентиментальности быстро слабеет. Все потому, что мое внимание ускользает, влекомое невидимой силой, и останавливается на трех одинаковых парах глаз, устремленных на меня. Задумчивые, подернутые ленцой, хищные взгляды заставляют меня ощущать странную одержимость. Гипноз, из-за которого я не в состоянии отвернуться. Незнакомцы очень похожи внешне, из чего следует вывод, что они, наверное, братья.
Эти божества с волосами цвета воронова крыла определенно заметили меня, и теперь мне даже кажется, что они говорят обо мне. Двое наклоняются поближе, чтобы поговорить с тем, что посередине. Прекрасное скопление сексуальности.
Серьёзно? «Скопление сексуальности»? Это лучшее, на что ты способна, Блу?
Очевидно, мой мозг поджарился. И с каждой секундой подрумянивается все больше.
Они сидят у костра, взгромоздившись на высокие стулья. Точно такие же расставлены всюду по дворику. Только под этими тремя богами, похоже, троны. Именно присутствие этой троицы имеет значение. Они разительно отличаются от всех других парней на вечеринке.
Они крупные, широкие во всех нужных местах – в плечах, в груди. С плотными, поджарыми торсами. Я встречала людей, которые заполняют собой всю комнату, но никогда не видела никого настолько внушительного, как эти трое, на открытом пространстве.
Где они прятались всю ночь?
Даже когда те парни, что сидят по бокам, отвлекаются на парочку девчонок в бикини, тот, что посередине, остается сосредоточенным. В его глазах, будто адское пламя, отражаются всполохи костра, и, клянусь, это существо излучает секс, как разведенный огонь – свет. Совершенно им завороженная, я почти уверена, что вижу, как его душа движется по двору, проходит сквозь пламя и обдает мою кожу жаром миллиона солнц. Он – все, что передо мной осталось, и это вызывает у меня крайне неопределенные эмоции. По той простой причине, что я не знаю, заслуживает ли он этого.
Не надумывай себе ничего, идиотка.
Всю его руку, скользя вверх, огибают черные чернила. На запястье часы, усыпанные бриллиантами, – они то поблескивают на свету, то исчезают под рукавом белого лонгслива, сжимающего его мощные бицепсы. Он сидит на троне, словно бог, наблюдающий за своим народом, застывший во времени, в то время как мир движется вокруг него. На самом деле, нетрудно представить, что в эту роль он вписался бы мастерски.
Ровный плеск басов, пульсирующих из высоких динамиков, стихает, и начинается новая песня – нечто глубокое и запоминающееся, идеально вписывающееся в атмосферу. Внезапно ко мне возвращается Джулс, чуть протрезвевшая после танцев. Она пыхтит рядом со мной, и я правда хочу уделить ей внимание, которого она заслуживает, но не могу. Потому что греческая статуя, облаченная в плоть, поднялась со своего трона, и, если я не совсем спятила… направляется