Легенда о сердце леса. Чики Фабрегат

меня вернуться. Я не хочу уходить жить в лес и бросать бабулю, школу, свою человеческую жизнь, но есть Лиам и Раймон, бабушка и дедушка, Герб… Почему-то, если бы они заставили меня, если бы мне не пришлось принимать решение, я бы не чувствовала, что совершила ошибку. Теперь эта эльфийка просит меня о помощи, и я даже не знаю, согласится ли Совет, разрешат ли они мне это сделать, но я завидую её уверенности. Совсем недавно на уроке физкультуры Диана возненавидела меня за то, что я бегаю немного быстрее обычного человека и могу перепрыгнуть несколько расставленных скамеек. А Эвия просит меня спасти одну жизнь ценой уничтожения другой, как будто это может обойтись без последствий.

      Я не помню, как и под каким предлогом мы попрощались, но обнаруживаю, что стою на тротуаре в одиночестве и смотрю Эвии вслед. Я пытаюсь вспомнить поцелуй Раймона, его слова, его ласку, всё, что радует меня, но ощущаю лишь силу притяжения, тянущую меня к центру земли, сжимающую меня и не дающую мне двигаться. Я иду домой, волоча ноги, и поднимаюсь по лестнице, как будто каждая ступенька – это гора. Когда бабушка видит меня у входа, она не задаёт вопросов, а просто обнимает меня, и тепло её худых рук медленно возвращает меня к жизни. Мне приходится приложить усилие, чтобы отстраниться от неё, но не потому что она держит меня, а потому что я не хочу покидать её объятия. Я падаю на кровать и плачу. Я плачу по папе и Арисии, по Эвии, по её ребенку, потому что я солгала ей. Но больше всего я плачу о себе. Потому что я не знаю, как справиться с печалью.

      Глава 7

      Гиперэмпатия

      Первое, что я вижу, когда просыпаюсь, – это улыбка Раймона. Он стоит рядом с моей кроватью, и мне не нужно читать его мысли, чтобы понять, что его спокойствие так же фальшиво, как и то, что я сказала Эвии. Я сажусь и жестом предлагаю ему сесть рядом со мной, но он качает головой и устраивается на полу, скрестив ноги.

      – Ты меня напугала, – говорит он. – Я был в туннеле, когда услышал твои крики.

      – Я кричала?

      – Так громко и пронзительно, что я с трудом смог сконцентрироваться, чтобы прийти к тебе. Потом я увидел тебя с Эвией.

      – Что это было, Раймон?

      Он долго не отвечает.

      – Я не смог войти в твой разум, ты заблокировала меня.

      Он избегает смотреть мне в глаза. Я не знаю, стыдно ли ему признаться в том, что он испугался, или он что-то скрывает от меня. Я откашливаюсь и настаиваю:

      – Что со мной случилось?

      – Я никогда не сталкивался с этим, но это похоже… Я слышал о… – Раймон колеблется, – об эмпатии.

      Он молчит, и я жестом прошу его продолжать.

      – Давным-давно существовала семья эльфов-эмпатов, но мне не довелось с ними познакомиться. Его голос замедляет моё сердцебиение, убаюкивает меня настолько, что я засыпаю, слушая его и не думая о папе, детях или беременных эльфийках. Судя по всему, никто