«Такие же тучные, как гусиный пух», – имел привычку говорить его отец.
Цзэню послышалась песня из воспоминаний, терзающих его долгими ночами. Из тех, что грозили сломить крепость, которую он воздвиг вокруг своего сердца. Бамбуковый лес, девушка с проницательным взглядом и озорной улыбкой, кружащаяся перед ним в белом, словно снег, платье.
– Назови свою любимую песню. Я в таком хорошем настроении, что готова спеть для тебя. – Ее смех, подобный переливам серебряного колокольчика, звенел в его ушах.
– Ты ее не знаешь, – сказал он тогда.
– Значит, ты должен меня научить.
– Нет. Я ужасно пою.
– Мой голос с лихвой это компенсирует. – Улыбка, сладкая, как сахарная пудра.
– Ты меня дразнишь.
От снега щеки Цзэня стали влажными. Он провел пальцами по лицу, прежде чем повернуться к остальным, к тем, кто последовал за ним, но все еще стоял за воротами дворца.
– Дорогие ученики, – начал он, а потом поклонился Нуру и Безымянному мастеру. – Шифу. Добро пожаловать во Дворец Вечного Мира.
Он замолчал. Там, где Цзэнь раньше бывал, здание имело одно название, а место – другое, часто заимствованное у гор, лесов или рек, возле которых оно располагалось. Школа Белых Сосен стояла посреди места, которое носило название «Где текут реки и кончаются небеса».
Он понятия не имел, придумали ли его предки имя для этого холодного и темного куска земли, но ему бы оно не помешало. Такое название, что соединило бы в себе прошлое, настоящее и будущее. Такое, чтобы признавало его, но при этом отдавало дань уважения его предкам.
Внезапно в просторах глубокой ночи полоса золотого света рассекла чернильно-черное небо. Появившаяся и тут же исчезнувшая падающая звезда ярко вспыхнула на краткий миг, достаточный, чтобы пересечь небосвод. Ночью, когда шел снег, а небо заволокли тучи, подобное казалось практически невозможным.
Древние шаманы его клана увидели бы в таком явлении знак.
Цзэнь провел пальцем по алому пламени, вышитому на его черном шелковом мешочке. Название родилось так естественно, словно так и было нужно.
– Добро пожаловать Туда, где рождается огонь и падают звезды. – Он заставил себя улыбнуться, хотя совсем этого не хотел.
Ксан Тэмурэцзэнь шагнул вперед, в последние мгновения золотого света и отблеска факелов.
Начиная с этого момента он собирался создать мир заново.
3
В великой Эмаранской пустыне поющие пески исполняют мелодию смерти.
Пески снова пели.
Сун Лянь остановилась, чтобы послушать, и поправила дули[1], плотнее натягивая на лицо газовую вуаль.
Под лучами послеполуденного солнца дюны Эмаранской пустыни растекались сверкающим океаном золота.