Время и мы. Ренард Бадыгов

замочил,

      И всю Европу танец

      Зловещий охватил.

      И "Марш Славянки" сладок -

      Ура! Пройдя сквозь ад,

      Войска, блюдя порядок,

      В рай угодить спешат.

      Вояки всей Европой

      В Россию так и прут,

      А мы воюем… смело,

      Хоть ружей не дают.

      Явился тут Ульянов,

      Первейший большевик,

      Хотя и не был пьяным,

      Взошёл на броневик.

      С Финляндского вокзала

      На Русь простёрши длань,

      Лиха беда начало -

      Сказал нам: "Дело дгянь!"

      Стал залп "Авроры" грозный

      Затеей не пустой,

      Хотя, на вид серьёзный,

      Снаряд был холостой.

      Не то что выстрел ленский,

      Что Русь растормошил,

      Но всё ж в сорочке женской

      Керенский укатил.

      И брат пошёл на брата

      Гражданскою войной,

      Затем прошла Антанта,

      Как смерч, над всей страной.

      Расстреляны дворяне,

      Покоя нет земле,

      Обобраны крестьяне,

      И снова Русь во мгле.

      Ульянов-Ленин в раже

      С Уэллсом говорил

      Про ГОЭЛРО и даже

      Куранты починил.

      Год 95-й

      И 29 плюс.

      Закономерна ль дата,

      Сказать пока боюсь.

      Но зимней стужей сильной

      Вождя во цвете лет

      Всё тот же сон могильный

      Объял – и НЭПа нет.

      А глупые троцкисты

      Не знают, что творят,

      Как те же анархисты,

      Вредить нам норовят.

      Не на того напали -

      Пускай не дремлет враг,

      Родной товарищ Сталин,

      Даёшь стране ГУЛАГ!

      И тотчас брат на брата

      Вождю несёт извет.

      Земля, кажись, богата,

      А всё ж покоя нет.

      Он молвит: "Всё вам мала:

      Мэтро, заводы дал,

      Жить веселее стала,

      Чего вам нэ хватала?

      Курить нэ даставала -

      Вот Бэламорканал.

      Ягода нэ гадится?

      Что нада? Нэ пайму.

      В ежових рукавицах

      Атстроил Калыму.

      Ежову нэт даверия?

      Тагда, па просбэ с мэст,

      Лаврентий Палыч Бэрия,

      Стреляй партийний съезд".

      Так как с ним был не в меру

      Товарищ Троцкий груб,

      Рамону Меркадеру