Картина резко оборвалась, когда чёрные тучи заслонили бесконечные воды и поглотили змею. Раскаты грома заглушали теперь чужой голос, и образ медведя мерцал во вспышках грозной мордой, надвигаясь на Бернарда или, скорее, на столб мироздания со всей свирепостью и кровожадностью хищника.
– Чужак! – прорычало существо, вонзя острые, как зубы, тучи в мистера Хаксли, и мужчина проснулся.
Стемнело – солнечные лучи уже не проникали в хижину, и даже огонь в очаге погас. Антрополог проснулся в холодном поту. Ворочаясь, он раскидал все шкуры по хижине, а сам каким-то образом перевернулся. Однако, что приятно – мужчина более не чувствовал усталости или болей в груди, силы вернулись к нему, и тело желало встать на ноги.
Не сразу понял мистер Хаксли – от чего ему сейчас так легко и свободно. Походные штаны и рубаха, вообще вся одежда, и даже блокнот, пропали. Мужчина лежал абсолютно нагой, прикрытый всё теми же шкурами, и никак не мог сообразить – а был ли он нагим уже тогда, перед незнакомкой, или раздет позже? Мурашки пробежали по спине, но дыхание восстановилось со взглядом в дальний угол – там, на соломе, лежали его блокнот и одеяния местных.
Пытаясь разобраться в креплениях, кое-как Бернард нацепил на себя сначала набедренную повязку, затем передник из выделанных шкур, а поверх – закрепляемый на плече ремнём плащ-каросс, но нитку с бусами из раковин каури на шею надевать не стал. Не хотел с первой встречи приобщать себя к чужой культуре, на равных расхаживая среди местных точно здесь родившийся.
Голоса жителей на улице не пропали – напротив, стали чётче и громче. Не сразу дошло до антрополога, что причина крылась вовсе не в расстоянии – мужчина словно разбирал отдельные слова и машинально переводил их на английский! Скидывая речевую ясность на долгое времяпрепровождение в джунглях, мистер Хаксли зачем-то растрепал без того неухоженные рыжие волосы и, выпрямившись гордо, шагнул навстречу новым знакомствам.
В глаза ударил яркий свет больших костров. Несколько десятков силуэтов, сплетаясь в гармоничный дуэт, напевали что-то и кружились вокруг огня с танцами. От обилия шагов сама земля дрожала и пульсировала. Шестеро мужчин-музыкантов отстукивали на барабанах пятками ритмы, а старики, женщины и дети резко перепрыгивали с ноги на ногу, кружась, а затем внезапно замирали, и повторяли движения вновь – при этом у большинства звенели ножные браслеты с латунными колокольчиками, придающие музыке глубины и разнообразия.
Верховный жрец Вилакати – шаман племени, прозванный жрецом неосведомлённой Эвелин Кларк, был в числе танцующих, хотя возраст уже не позволял ему так же высоко закидывать ноги и поспевать за другими. Участники танца понимающе приостанавливались и расступались стоило старику оступиться, но не прекращали обряд ни на секунду. Бернард так засмотрелся