– Михаил Павлович, надо бы освидетельствовать, – шёпотом сказал он, наблюдая, как образец одевается в халат, – я сам не возьмусь, нужен медик.
– Категорически нет! – Томский сжал губы в нитку.
– Есть у меня человек, надёжный. Доктор Халудров, – не унимался Райцес. Томский сурово взглянул на него.
– За сохранность гостайны отвечаете головой!
– Так точно, Михаил Павлович.
Доктор Халудров приехал под утро. Это был высокий седой старик азиатской внешности, одетый в тяжёлое чёрное пальто и потрёпанный костюм. Раздевшись в прихожей и вымыв руки, он без лишних слов приступил к осмотру. Спустя двадцать минут доктор глухо произнёс: «Патологий не обнаружено, кроме Hermaphroditos[4]», – после чего быстро оделся и направился к двери. Райцес пошёл провожать.
Всё это время Томский курил одну папиросу за другой, у него слезились глаза и нервно подёргивались уголки губ.
Рассвет Томский и Райцес встретили за чаем. Оба выглядели вымотанными.
– Надо бы проверить половую способность образца, как думаете, Яков Леонович?
– Не рано ли, Михаил Павлович? Только что из пробирки, клиническая картина не ясна, а вы сразу, так сказать, в бой?
Томский бросил на Райцеса недобрый взгляд и, стряхнув пепел, многозначительно произнёс:
– Вам партия доверила ответственнейшее задание. Можно сказать, судьба революции сейчас в ваших руках. Не этих, понимаешь, педерастов из Коминтерна, а ваших, Яков Леонович! Потом, что я скажу ЦК? У товарищей этот вопрос самым острым образом… стоит… Тьфу!
Томский затушил папиросу и решительно поднялся.
– Вечером везите её ко мне на дачу в Болшево. А сейчас спать. Голова кругом, чёрт!
Одевшись, он собрался уходить, но вдруг остановился.
– Почему Каролина?
Райцес пожал плечами.
V
– Принимая во внимание замедление оборота оборачиваемых средств на фоне снижения производительности труда, – Томский расхаживал по комнате, диктуя текст, который Каролина молниеносно набирала на пишущей машинке «Ремингтон», – полагаю правильным…
Томский вдруг остановился. Постояв немного в задумчивости, он проговорил:
– А я ведь раньше стихи писал. Вот к примеру:
Я каторжник я отщепенец
Укор и желчь в моих словах
Как нить таскает веретенец
На тлёй изъеденных коврах
Таков и я судьбы прожига
С чугунной гирей на ступне
Распутства мне милее иго
И карт краплёное каре
Опорой мне адиофора
Костыль пирата мне гужом
Вхожу как в templum urbis Romae[5]
Я в кокаиновый притон
До дна испита чаша грусти
Единый миром правит рок
И прорвы пленник всё кружусь