Несмотря на трудный день, я засыпаю счастливым. Этот день принес мне маленькую победу над большими трудностями и еще больше укрепил в тайной мысли, что я особенный, я счастливчик. К слову сказать, потом и братишкам справил по кружке.
***
В 10–11 лет с едой совсем плохо стало. Чтобы накормить малышей, собирал в заводях Волги водяные корневища, ловил раков и мелкую рыбешку. Когда ягода не поспела, а сахар пробовал раз-два в жизни, корни лопухов и камышей лучшим лакомством кажутся. Особенно сладкий корень сусак, как цветки появятся. Опускаешь руку к корню по стеблю, нащупаешь, как он вбок уходит, затем дальше к изгибу в землю, и выдергиваешь. Очищаешь его между двумя изгибами стебля и корня и с наслаждением грызешь – белый, сочный, сладкий. В удачный день домой целую котомку приносил сахарных корешков. Мать их сушила, перетирала в порошок и смешивала с мукой. Никогда больше в жизни не ел лепешек вкуснее.
Но с зимой пришел страх. Безрадостно тихие, чтобы никто не услышал, разговоры взрослых, что может не хватить запасов, что есть деревни, где людей почти не осталось, что бросают дома и уходят в поисках пропитания в город: мужики на случайный заработок, женщины с детьми просить милостыню. А еще страшнее, что от бескормицы бросают родители своих малолетних детей на вокзалах и базарах, и тогда, если повезет, попадут в детский дом, где будут кормить, но назовут другим именем и фамилией, а если нет, то попадают дети в руки злодеев-людоедов. Я прижимаюсь ночью к братишкам, обнимаю их. А вдруг и у нас станет нечего есть и пойдем по миру, заколотив избу. Но я никогда этого не допущу, я со всем справлюсь. И с верой в свои силы и удачу засыпаю.
[1] (Оппортунизм (франц. opportunisme, от лат. opportunus – удобный, выгодный) – политика подчинения рабочего движения классовым интересам буржуазии, путем соглашательства и открытой капитуляции приспосабливает и подчиняет рабочее движение интересам классовых противников.
Глава II. Артель
Жили в Николаевке в то время два мужика, мастера-плотники. Как все мастера, каких мало, большие хитрованы были. За трудодни таких робить не заставишь. Не захотят – не получится. Ну ведь и правда, не получается, не веришь? Сам попробуй, что мне тебе брехать. Было дело, встретились, когда поправляли телегу. Пока полмешка зерна им бригадир не выставил, никак телега не хотела сцепляться, все норовила винтом пойти, ну что ты будешь делать.
Другой раз звали их забор поправить, и рассказывали они колхозному кладовщику-учетчику, что ну никак не закрепят этот пролет, гвозди не удержат, новые доски давай. А мне ж почти одиннадцать, большой уже, да и прислушивались ко мне тогда уже, ну я им: «А если клинышек выстругать да вместо гвоздя его в прежние дырки вбить? Да так здесь, здесь и здесь». Не знаю, сбил ли я им магарыч, или сами так знали, но пришли они к отцу и предложили взять меня в их артель подмастерьем. Так после четвертого класса закончилось мое школьное образование и началась взрослая