– Мы сделали это Сара. Осталось лишь убедить скептиков. – слова сорвались с его языка сами собой.
– Я рада, что ты довел наш проект до конца первой стадии! – её голос зазвучал в ушах Майкла переливами колокольчиков, на что он не задумываясь ответил ей:
– Ты ведь так этого хотела. Я не мог предать твою мечту.
Он был вымотан и опустошен, хотя недавно лучился предвкушением.
– Нашу мечту. – мягко прервала его Сара. Еë голос подобно переливам родниковой воды ласкал слух и израненное сердце.
На мгновение он представил, что Она стоит перед ним, в своем белоснежном халате, с распущенными, вопреки всем служебным предписаниям, длинными локонами, его любимого, пшеничного оттенка.
– Да, Нашу – едва слышно произнес Майкл. В это время по его щекам стекали капельки влаги, оставляя после себя едва заметные дорожки слез.
– Но это только первый этап, – прервала она установившееся молчание – реализация неустойчивой позиционности.[1]
– Я устал Сара, я так устал! – Произнес он, словно не слыша её слов – У меня создаётся впечатление, что только не прекращавшаяся экспансия не давала нашей цивилизации стать жертвой трагедии, от которой она ушла в космос, когда-то давно. В последнее время у меня было много возможностей узнать о том, как живет империя, что движет умами её граждан. Несмотря на то, что экспансия остановилась пятьдесят лет назад, общество ещё сохраняет импульс к движению, но что помешает трагедии повториться вновь и человечество снова вступит на грань вымирания, как это уже было много тысяч лет назад, только в большем масштабе?
– Ты прав, но это неизбежность. Мы лишь на два шага опережаем предвестников катастрофы. Все что у нас есть, это наша мечта, не сломленная суровой реальностью и бессилием перед геномом. Для нас это единственный шанс, пусть даже он плод наивности. Неужели ты бросишь все сейчас? – с грустью спросила она в конце.
– Нет не брошу, мечта, это все что у меня осталось, пусть я и перестал быть идеалистом. – прервал он затянувшееся молчание и открыл глаза, чтобы посмотреть на Сару и заледенел.
Сознание словно проснулось от летаргического сна, и пришло наконец к осознанию – она мертва, мертва уже несколько лет. И сейчас, перед ним, парит её призрак. Бесценное золото локонов и белизна докторского халата приобрели мертвенную серость; наполненные нежной грустью глаза, смотрели словно ему в душу; контуры тела переливались волнами блуждающего мерцания.
– Ты