– Где моя картина? – возмущенно спросила Венлинг, подойдя к нему.
Но сразу заметила нацеленную в ее сторону камеру и улыбнулась.
– Что-то не так? – с издевкой уточнил Джун Хи. – Сегодня ваш вечер, на вас смотрят камеры и люди. Мне кажется, или они все в полном восторге от картины мастера Ю? Вам удалось найти драгоценный камень в куче золы.
– Да ты издеваешься, – сквозь зубы прошипела Венлинг, не переставая улыбаться.
Всего в нескольких шагах она заметила взволнованную помощницу и жестом указала оставаться на месте. Не хватало еще устраивать ажиотаж в главном зале и привлекать к себе сразу все внимание. Уж лучше пусть посетителей волнует картина этого Ю, кем бы он там ни был, чем они вдруг поймут, что все пошло не по плану.
– За мной, – скомандовала Венлинг и юркнула в крохотный проход за ширмой.
На мгновение темные коридоры здания показались ей подземными тоннелями, населенными призраками. Может, так оно и было, и кто-то бесславно погиб в здешних холодных проходах. Но даже если раньше эти стены не видели преступлений, то сегодня одно точно свершилось с их участием.
– Где моя картина? – повысила голос Венлинг, резко повернувшись к Джун Хи.
Тот вел себя словно хозяин мира. Даже на секунду не потерял самообладание и от этого почему-то становился еще привлекательнее и бесил еще сильнее. Правду говорят, красивым людям живется намного проще. Вот и сейчас, Венлинг бы стоило не разговаривать, а сразу позвать охрану и пусть троица накаченных парней с дубинками отрабатывают свои деньги.
– Она в надежном месте, – ответил Джун Хи.
– Ты украл мою картину.
– Украл? – засмеялся он. – Скажи еще, что я решил ее выгодно продать и обогатиться. Я спас вашу выставку, госпожа Чэн, и вы должны быть мне благодарны, а не обвинять в воровстве. Финал вечера – “Откровение” Ли Кона? Это не финал, это позор, который бы никто и никогда не забыл.
– Это лучшая из его работ, – с вызовом ответила Венлинг.
– С этим я как раз не спорю. Ли Кон так долго подражал художникам, что решил, будто сам имеет к ним какое-то отношение. По какой-то нелепой случайности и мышь может съесть кошачий корм, но котом она от этого не станет. Так и на Ли Кона снизошло озарение и вместо сумбурных лиц он явил миру руку с глазом, назвав ее “откровением”. Для него это откровение. Для меня… – он на секунду задумался. – Это посредственность, которых миллионы. Она ничего не стоит.
– Ее стартовая цена тридцать тысяч.
– Ее пришлось бы опустить до пяти. И то, за такую