– Госпожа Чэн, госпожа Чэн, – запричитала рядом вторая помощница Ли Сонг.
Ее верная служба длилась почти двадцать четыре года, с самого рождения Венлинг, и покидать ее дажа в свои преклонные годы она была не намерена.
– Госпожа-а-а-а, вы же обещали хорошо спать и есть, а сами уже третьи сутки спите по четыре часа-а-а, а за весь день съели только один бургер из автомата. Да как это так? Вы же меня в могилу сведете!
Первая помощница Мейли закатила глаза.
Ее всегда поражало, как Ли Сонг совершенно не знает меры в своей заботе. Словно Венлинг не стала владелицей собственной галереи в двадцать два, не руководит полусотней людей и не имеет дело с самыми известными художниками современности, а все еще остается той маленькой девочкой, которую Ли Сонг когда-то учила дома и водила в школу. К тому же в этот раз ее недовольство было понятно вдвойне: к этой выставке все готовились шесть месяцев, и в великий день открытия, когда все не могут ни спать, ни есть, Ли Сонг причитает о каком-то бургере.
Но вслух Мейли сказала совершенно другое:
– Гости уже собрались, директор Чэн, мне передали, что приехал председатель с супругой. Четыре зала из семи принимают посетителей, так что совсем скоро все смогут пройти в остальные, и мы откроем вечер.
– Что-то пошло не так? – в голосе Венлинг послышалась сталь.
– Нет-нет, все хорошо, – затараторила Мейли, вспоминая, что на ее место претендуют еще человек десять. – Работник не убрал одну из лент ограждения, но этого никто не заметил.
Венлинг бросила на нее оценивающий взгляд от которого по всему телу прошел легкий холодок. Словно вампир примеривается к своей жертве и только и ждет подходящего момента, чтобы прыгнуть, подумала Мейли.
– Поговори с ним, – произнесла Венлинг, и ее тон не сулил ничего хорошего. – Меньше всего нам нужны промахи в день открытия, хватит и того, что на выставке современных художников нет ни одной картины Бэнг, – добавила она и отвернулась к зеркалу, разглядывая платье.
Этот вечер был самым важным за последние десять лет, и наряд к нему подбирался столько же, сколько делалась сама выставка. Красное платье (символ богатства и процветания), которое идеально подчеркивает мраморную кожу Венлинг? Его откинули сразу. Струящееся легкое платье в пол, открывающее спину на западный манер и подчеркивающее тонкую талию и небольшую грудь? Только раз взглянув на него, Венлинг тут же решила, что это оскорбление. Национальный китайский костюм, который служит настоящим украшением многих торжественных церемоний? Венлинг лишь поджала губы и едва слышно спросила: “Ты собираешься сделать из меня какую-то актрису?” В этот момент портной не выдержал: “С таким выбором вам придется пойти на открытие голой!” – воскликнул он и сразу после этих слов перестал быть портным Чэн Венлинг, чему нисколько не огорчился.
А через неделю в кабинет директора принесли большую белую коробку в которой лежало скромное черное ципао до середины голени, с золотой вышивкой на вороте и по краям. “В поражении кроется победа, – было сказано в записке. – Увидев это платье, я сразу понял, что все это время вы искали именно его”. И Венлинг впервые осталась довольна.
– Поешьте, госпожа Чэн, – снова заохала пожилая Ли Сонг, чем заслужила неодобрительный взгляд Венлинг. – Поешьте-поешьте, а еще ваша мама звонила. Второй раз уже. Принести вам телефон, ей позвонить?
– Пусть напишет в вичат.
– Но госпожа…
– Директор Чэн, вам нужно спускаться к гостям, – оборвала ее причитания Мейли.
Венлинг на секунду закрыла глаза, представляя, как будет общаться с людьми внизу. Но сразу резко выдохнула, передала свой планшет и уверенно направилась к выходу.
– Бэнг хоть что-нибудь ответил? – спросила она по дороге.
– Только то, что не желает принимать участие в выставках, особенно… – Мейли осеклась.
– Говори.
– Простите, но он не хочет участвовать в выставках, которые организовывает выпускница Центральной академии изобразительных искусств.
Венлинг пренебрежительно усмехнулась.
– Надо же, чем ему не угодило мое образование, если у него такое же?
Мейли пожала плечами.
– Может, он завидует, что вы были лучшей выпуске?
– Зависть – слишком примитивно для гения, – сказала Венлинг. – Здесь что-то другое. В конце концов, его ответ, если подумать, не так уж и плох.
– Он отказался участвовать в выставке и оскорбил вас. Что в этом может быть хорошего? – совершенно искренне возмутилась Мейли.
– Он интересуется мной, а это значит, у нас есть все шансы заполучить его картины.
***
Всего на секунду вспышка камеры ослепила Мейли, а когда зрение вернулось, то директора Чэн не было рядом. Всего секунда, а Венлинг уже окружила себя толпой прессы, общалась с председателем и его супругой, даже сделала глоток шампанского, от чего Мейли должна была ее оградить.