– Это крайне сложно, товарищ генерал, – возразил Роман. – Вы же сами знаете, что по роду нашей деятельности мы в основном имеем дело с людьми не совсем нормальными. А добрая часть из них вообще законченные психопаты. Я могу назвать не один десяток имен, но какой с этого толк?
– Надо, чтобы был толк, – блеснул очками Слепцов, на миг теряя терпение. – Вы понимаете, капитан? Надо!
– Хорошо, – сказал Роман. – Давайте поднимем все мои дела, посадим аналитиков и попробуем разобраться, кто мог стоять за Шпильманом. Хотя, как мне кажется, мы лишь напрасно убьем время.
– Аналитики уже работают, – сообщил Слепцов. – И над вашими делами, и над биографией Шпильмана. Возможно, обнаружится какое-то пересечение. А вы, Роман Евгеньевич, со своей стороны хорошенько подумайте и постарайтесь выделить какое-то определенное лицо. Или, как я говорил выше, группу лиц. Но только небольшую.
– Хорошо, Николай Викторович, подумаю, – пообещал Роман.
– Сколько вам потребуется?
– Ну, хотя бы день, а лучше два.
– Сутки у вас есть. Но не больше. Изложите ваши соображения письменно, в форме докладной записки. И, – голос Слепцова понизился, – я очень прошу: с указанием конкретных имен.
– Я понял, Николай Викторович, – кивнул Роман. – Сделаю.
– Очень на вас надеюсь, Роман Евгеньевич.
Тон Слепцова был до того просительным, что, казалось, он вот-вот присовокупит к просьбе скупую стариковскую слезу.
Грозный шеф был напуган до смерти.
«Ладно, – посочувствовал ему Роман, – будет тебе записка. Укажу, на свой страх и риск, пару имен, и неси начальству, показывай рвение. Кресло, может, и не сохранишь, но перспектива попасть под трибунал обойдет стороной – и то хорошо».
– Я могу идти, товарищ генерал?
– Да, Роман Евгеньевич, не буду вас задерживать, – поднялся Слепцов. – Приступайте к работе немедленно. Как вы понимаете, ситуация в ближайшие дни накалится до предела. Если мы не предоставим внятную версию случившегося, наш отдел может быть расформирован. Так что вся надежда на вас.
Собственно, судьба отдела Романа мало волновала. Он в нем так и не стал одним из ведущих специалистов в отличие от предыдущего отдела, где он служил под началом генерала Антонова, своего учителя и друга, ныне, увы, покойного. Слепцов Роману отнюдь не благоволил, напротив, использовал любую возможность, чтобы ткнуть носом в малейший промах и громогласно выразить свое недовольство. Что сейчас он стелется под ноги – так это от страха за свою шкуру. Формально на Романе никакой вины нет. Где-то кто-то сдал его кому-то за хорошие деньги. Такое иногда случается в работе спецагента, и вина, как правило, лежит на тех, кому он подчиняется. Поэтому Роман мог с чистой совестью послать Слепцова подальше,