Он оперся на край стола – так близко ко мне, что рука, которой он касался столешницы, была в поле моего зрения. Ухоженная рука с элегантными пальцами, переходящая в крепкое запястье. Я невольно подумала о железе, дремавшем под его кожей, и о том, как эта рука почти что нежно сжимала мою шею, готовая отнять у меня жизнь.
– Да, – прошептала я, – я знаю, что меня могло ожидать.
– Но возможно, есть и другой способ, Синта, – проговорил Арезандер соблазнительно мягким тоном. – Как ты уже знаешь, я сейчас ищу убийцу ткача, и твой дар мог бы пойти на пользу расследованию. Помоги мне найти преступника, и я решу, что делать с тобой дальше.
– Арез! – это снова вмешался вакар с ястребиным носом. В очередной раз он был недоволен решением Сира. – Это не очень хорошая затея!
Он высказал вслух мое мнение, но Сир не обратил внимания на слова своего соратника.
– Я хоть и могу легко распознать ложь, – невозмутимо продолжал он, – но ведь и правду мне из страха не говорят. Вот если бы ты попросила свидетелей рассказать все откровенно и без утайки…
Да уж, это точно была не очень хорошая затея. Я собрала в кулак все свое мужество и подняла голову, чтобы смотреть Сиру сиров в глаза.
– Я… не могу этого сделать.
Он удивленно поднял одну бровь.
– Предпочитаешь отправиться в карцер?
– Вы просто не понимаете!
– Ну так объясни, – спокойно ответил он. Похоже, он был искренне заинтересован в том, чтобы разобраться в причине моего беспокойства. Только вот как выразить словами тот кошмар, который преследует меня всю жизнь?
– Те, кого я прошу о чем-либо… Они, конечно, выполняют мое желание, но… Потом лишаются рассудка.
Арезандер кивнул.
– Да, я слышал об этом неприятном побочном эффекте песни Пламени Солнца. Но поскольку менестрель пока что в своем уме, рискну предположить, что этот эффект у тебя, как у получеловека, выражен гораздо слабее.
А я вот не была бы так в этом уверена, я-то никогда не встречала чистокровных онидов и могла говорить только за себя.
– От желания к желанию все становится хуже, – тихо проговорила я. – Когда я… подключаю свой дар, песню нашего племени, после первого желания человек теряет концентрацию, становится рассеянным…
Это, конечно, зависит от человека, и в большинстве случаев все оказывалось не так уж плохо. Так, небольшая странность. И пока я держалась в стороне, люди в конце концов сами постепенно обо мне забывали.
– …второе желание пленяет сердце…
Уже бесповоротно и со всеми вытекающими последствиями.
– …а третье желание сковывает разум.
Низенькая вакарка надменно фыркнула, показывая, что у нее кончилось терпение.
– Есть вещи и похуже, чем иметь нескольких поклонников, которые готовы ради тебя на все. Я лично всегда завидовала преданности своих любовников.
– Они не стали бы делать для меня все! – сердито поправила я. – Они делают все, чтобы быть рядом со мной – и мои желания тут ни при чем.
– Так