Портрет художника в юности.

дяде Чарлзу и мистеру Кейси по большому куску индейки, обильно политой соусом. Миссис Дедал ела очень мало, а Дэнти сидела, сложив руки на коленях. Лицо у нее было красное. Мистер Дедал поковырял вилкой остатки индейки и сказал:

      – Тут есть еще лакомый кусочек, называется он «архиерейский кусочек». Леди и джентльмены, кому угодно?..

      Он поднял на вилке кусок индейки. Никто не ответил. Он положил его к себе на тарелку и сказал:

      – Мое дело предложить. Но пожалуй, я съем его сам. Я что-то за последнее время сдал.

      Он подмигнул Стивену, накрыл блюдо и опять принялся за еду. Пока он ел, все молчали.

      – А погода все-таки разгулялась! – сказал он. – И приезжих много в городе.

      Никто не ответил. Он опять заговорил:

      – По-моему, в этом году больше приезжих, чем в прошлое Рождество.

      Он обвел взглядом лица присутствующих, склоненные над тарелками, и, не получив ответа, выждал секунду и сказал с досадой:

      – Все-таки испортили мой рождественский обед!

      – Не может быть ни счастья, ни благодати, – процедила Дэнти, – в доме, где нет уважения к пастырям церкви.

      Мистер Дедал со звоном швырнул вилку и нож на тарелку.

      – Уважение! – сказал он. – Это к Билли-то с его бесстыжей болтовней или к этому толстопузому обжоре из Арма! Уважение?!