– Твой отвар это отсрочит? Насколько? – одноглазый недобро осклабился. – Отвечай прямо, без увиливаний, лести и ложных надежд или сильно пожалеешь.
– В таком случае я скажу, господин, что вашему сыну необходим регент, – помолчав, собеседник добавил, – и боюсь, что вам он тоже понадобится.
– Гром тебя дери… – пробормотал барон, но из не от злости, а скорее от отчаяния.
Не став дожидаться того, что будет дальше, Рентан осторожно постучал в дверной косяк и окликнул:
– Господин Ярек, разрешите войти.
Всё в комнате замерло на мгновение, а затем развеялось, словно дымка на ветру, обнажая побитое временем помещение с минимумом убранства, погруженное в полутьму. По сравнению с видением, отражающим события почти пятнадцатилетней давности, исчезла мебель и ковры, куда-то подевалось зеркало, а на месте, где раньше крепилась люстра, теперь зияла дыра. Даже стекла из окон и того больше не было, теперь на его месте слегка трепыхалась на ветру плохо натянутая, толстая, пожелтевшая от времени и непогоды ткань.
Кобыслав экономил на комфорте отца не со зла и не специально, а потому что позволял людям вроде Венегила распоряжаться своими финансами. А вот помыслы бывшего регента и его дружков были далеки от кристальной чистоты. Особенно это обострилось после запрета на пользование лесами – тогда молодой барон окончательно попал в полную зависимость от своего двора.
– Рентан, это ты? – раздался с кровати слабый голос с едва уловимыми нотками радости. – Конечно, входи!
Кровать была единственным элементом убранства, который не изменился в комнате за эти годы. Правда, если когда-то эта деревянная, резная конструкция, размерами позволявшая уместиться на ней и пятерым, выглядела как подтверждение богатства, то теперь больше напоминала грустную насмешку. Ведь на ней лежал, сжавшись, будто от холода, давно не общавшийся с цирюльником старик, казавшийся на её фоне карликом.
Его единственный глаз слегка светился синим светом, но затухающим по мере того, как Ярек возвращался из своих видений в реальный мир. Видеть от этого старый барон лучше не стал – он ослеп ещё лет пять назад.
Рентан осторожно, неторопливо приблизился к кровати, испытывая нарастающее чувство отвращения. Не к старику, а к тем, кто держал его в форменно скотских условиях. То ли в качестве насмешки, то ли желая приблизить кончину.
– Вы запомнили мой голос, господин? – удивился лекарь.
– Разрази тебя гром! Оставь эти господинства хоть сейчас, – на мгновение вернув себе прежний звонкий и могучий голос сказал Ярек. – Твой голос я не узнаю. Как и у остальных. Даже слуг, которые здесь иногда пока ещё бывают, не различаю. – Вдруг он властно потребовал: – Помоги мне встать!
Хотя эта затея была обречена на провал, Рентан всё же попытался её исполнить. Как он и ожидал, от долгого лежания ноги старого барона перестали годиться на что-то, кроме роли обузы.
– Разрази