– Привет! Проходи.
– Привет! – она попрыгала на одной ноге, стягивая кроссовок. – Ты один дома?
– Один, – ушел из тесного коридора, открыл холодильник. – Суп греть?
– Да! И суп, и макароны, если еще не доели, – дня два назад она готовила им макароны по-флотски. Вкусно сделала. Кончились они в тот же день, точнее, в ночь.
– Макароны съели, могу пельмени сварить, – обернулся к ней, ожидая ответа, и замер.
Тайка была в джинсах, над ними – черная майка, а поверх кокетливым узлом завязана розовая перламутровая рубашка. Мужская. Леха даже знал, чья.
– Не, не надо пельмени, – она, ничего не подозревая, плюхнулась за стол. – Обойдусь супом.
– Новая рубашечка? – протянул Лешка, с трудом отвернувшись.
– Ага, – засияла, поглаживая ткань. – Серый отдал! Я у него старые рубахи попросила для росписи, – поправила закатанные рукава. – Но эту расписывать не буду. Она шикарная.
– Угу, – только и смог выдавить Лешка.
Эту рубашку Серый купил, когда выводил Лешку по магазинам костюмы выбирать. Она совершенно не старая. И очень недешевая. И Серый ее Тайке отдал.
– А вы елку ставить не будете? Только комнаты украсим? – Тая крутила головой, мысленно уже развешивала гирлянды и шары. Лехиного изумления она совершенно не замечала.
– Да ну нафиг, – отмахнулся. – Все равно нас, скорее всего, обоих не будет тридцать первого.
– Леш, – Тая замерла, будто что-то только что придумала, – а если вас не будет, можно мне сюда друзей привести?
– Друзей? – обрадованно воскликнул Леха. Он на пару секунд проникся паранойей Андрея и подумал, что Тайка проводит с Серым слишком много времени.
– Ну, – Тая неверно истолковала его интонации, – скорее, подруг! Новый год встречать.
– Можно! – радостно кивнул. – И подруг, и друзей, только я еще с Серегой поговорю, окей?
– Окей, – Тая расплылась в светлой детской улыбке. Все ее мысли сейчас были заняты декорациями, праздником и немного институтом.
***
Рисунки на развеску сдавали за пару недель до Нового года. Тая часами сидела по-турецки на полу Серегиной комнаты и клеила паспарту. Сняла и его любимый осенний пейзаж, и выполненный в графике Патриарший пруд. Рисунок с его спиной тоже унесла. Хотя оформляла она его не в их квартире. Сережкиного лица видно не было, но ни у кого не возникало сомнений, что если Леха увидит, то сразу поймет, кто позировал.
За это время Серый настолько привык к Тайкиному присутствию, что просто физически без нее ощущал пустоту. Тянущую, гнетущую, неприятную. И в присутствии Лехи это ощущение не проходило. Ну, не до конца.
Если ее не было, чувствовал себя в комнате неуютно и все чаще выходил на кухню. С книгой или просто с кофе и сигаретой. Вот и сейчас курил, что-то читая, когда ворвался Леха:
– Бля! Серый, – тот аж вздрогнул.
– Чего стряслось? – напрягся.
Неужели Леха что-то узнал про Тайкину анатомию, и его ждет очередная