Там, за зорями. Оксана Хващевская

тщетно пыталась закрыть руками. Но он с легкостью поборол ее сопротивления. Ладони сжали ее полные груди, а большие пальцы стали нежно массировать соски. Злату вдруг словно током ударило. Колени подогнулись, и, чтобы не упасть, ей пришлось вцепиться пальцами в его свитер. Мужчина потерся щекой об ее висок, щекоча кожу щетиной, а потом, чуть наклонив голову, легко коснулся ее губ легким, дразнящим поцелуем, оставляя на них слабый вкус ягодной карамельки… Полянская уже не отворачивалась, позволяя ему и эти нежные и короткие поцелуи, и сладкую игру с ее нижней губой, которую он покусывал и ласкал губами. Она чувствовала, как от его ласк у нее голова идет кругом, а желание сладкой истомой пульсирует внизу живота. Злата обхватила руками его шею и прижалась теснее…

      Господи! Что же она делает? Она ведь его совсем не знает, но желание, вспыхнувшее в ней, сметало все здравые доводы! Никогда раньше с ней не случалось подобного. Никогда раньше она не испытывала такой всепоглощающей страсти к совершенно незнакомому мужчине. А впрочем, и к знакомому тоже не испытывала… Ей бы бежать следовало от него, а она таяла в его руках. Его поцелуи стали другими. Он целовал ее страстно, глубоко, почти грубо… А она отвечала ему. То, как он поднял ее на руки и перенес на кровать, как-то прошло мимо, по-крайней мере, потом она не могла этого вспомнить. Его губы не отрывались от нее, и только в них для девушки сейчас сосредоточилась вся вселенная. Мужчина положил Злату поперек кровати, на мгновение оторвавшись от ее губ. Звякнула пряжка ремня. Он склонился над ней, снова целуя, а руки забрались ей под трусики и проворно освободили ее от нижнего белья. Он вошел в нее резко, почти грубо…

      Полянская слабо вскрикнула и, вцепившись в его свитер, из последних сил прижала его к себе. Каждый его толчок, медленный и глубокий, все больше распалял огонь страсти и наслаждения, охвативший каждую клеточку тела. Ей хотелось выгибаться ему навстречу, ловя его движения, хотелось кричать от удовольствия, но вместо этого она кусала губы, впивалась ногтями в его плечи, и голова ее, как в агонии, металась по жесткому тюфяку. Темп его движений ускорился. Со сжатых губ сорвались приглушенные стоны, а локти, на которых он еще пытался удержаться, подогнулись. Мужчина обхватил ладонями ее голову и уткнулся лицом в ложбинку меж шеей и ключицей. На какой-то миг Злата, кажется, лишилась чувств, а пришла в себя лишь тогда, когда почувствовала, как он размыкает объятия и отстраняется от нее. Щелкнула пряжка ремня. Полянская приподнялась. Наверное, нужно было что-то сказать, спросить, удержать, но слова не шли с языка. За все время он не произнес ни слова. И она не была уверена, что сейчас, после случившегося, он захочет заговорить с ней.

      Пошарив по полу, он положил что-то на кровать и пододвинул к ней. Машинально протянув руку, она нащупала свои комнатные тапочки, а с ними и нижнее белье. Пуховый платок валялся тут же на кровати. Скрипнули половицы, в светлеющем проеме окна мелькнул темный силуэт. Злата Полянская поняла: он уходит. Только что он сжимал ее в объятиях, даря неведомое ранее наслаждение, а теперь