– Ты пойми меня, Григорий, – с появившимся уважением в голосе начал объяснять свой интерес Феруз. – Такие суммы, как они озвучивают, я, если честно, никогда не видел, поэтому и решил позвонить тебе, услышать лично человека, спокойно оперирующего миллионами долларов.
– Что, уже миллионы? Когда они на Бутырку звонили, то хотели всего лишь четыреста с чем-то тысяч.
– Аппетит растет во время еды, – со знанием дела подчеркнул положенец. – Ты абсолютно прав насчет того, что вольные дела должны решаться только на воле. Поэтому, с твоего разрешения, я им так и передам, что скоро ты освободишься и тогда сможешь сам за себя слово сказать.
– Спасибо тебе, Феруз! И терпения в разговоре с не всегда адекватными людьми.
– Поинтересоваться у тебя хочу, – начал после недолгой паузы положенец, – а правду говорят, что ты офицер спецслужб?
– Это они тебе сообщили? – усмехнувшись, переспросил Гриша. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я же говорю тебе: что им веры нет! Придумывают всякую ерунду, а мне потом перед солидными людьми объясняться… Все врут, черти!
– Я услышал тебя, Григорий. Рад был пообщаться с умным человеком! И извини, что разбудил поздним звонком.
– Спокойной ночи, Феруз! Тоже рад был слышать тебя. Я прекрасно понимаю, что из СУСа особо не назвонишься, поэтому обращайся в любое удобное время.
Гриша открыл дверь каптерки. Рядом стоял Женя. Было понятно, что он слышал весь разговор и ждал каких-либо комментариев. Тополев вручил ему трубку и, подмигнув, пошел досыпать свое.
– Что он от тебя хотел-то? – вдогонку поинтересовался Соболев.
– Хотел узнать, как я устроился на новом месте и не мешает ли мне новый завхоз, – пошутил в ответ Гриша и скрылся за дверью спальни.
***
По меркам красного, а тем более восьмого отряда, в котором проживал сам Пудальцов, звонок положенца был на уровне ЧП. Естественно, уже с утра Соболева вызвали на вахту и потребовали разъяснений по этому поводу. Женя, как обычно, мялся и не знал, что еще рассказывать, помимо того, что ему удалось подслушать. Поэтому сразу же после утренней проверки Тополева вызвал к себе старший опер – майор Измаилов Ильяс Наильевич.
– Проходи, присаживайся, – пригласил Гришу оперативник. – Ничего не хочешь