Подцепив рукой краешек, я вытащил из кармана икону, с которой на меня смотрел… тот самый старичок.
«Что добром пришло, добром и отдать надо. Понял?» – вспомнил я его слова. И от воспоминаний стало светло и радостно. Потому что долг я отдал.
‒ Да? Стёпка?
‒ Что пап? – из россыпи рыжих веснушек на меня смотрели два голубых озорных глаза.
‒ Ничего, Стёп, бабушке беги помоги, на стол пора накрывать. Я потрепал вихрастый пепельный чуб. Мой Стёпка. Дальний родственник бабы Лёки, остался сиротой, мы и забрали. Не волнуйся за него, Александра Фёдоровна, спи спокойно. Любим его как родного, растёт во славу Божию. А тебе спасибо. За маму, за Николая Чудотворца, за ожившее моё сердце.
Я не знаю, слышит ли меня, грешного, Бог, а Николая Чудотворца точно слышит. Поэтому молюсь ему по сей день: «Привет, батя, если ты меня слышишь, заступись за Стёпку».
Так и разливаются по свету добро и молитва, меняющая судьбу.
Любовь Котова
Чудо
Стояла настоящая рождественская погода с морозцем и снегопадом.
Федор и Семён с восхищением смотрели в окно на кружащихся и падающих белых мохнатых шмелей. Вечерело.
‒ Федь, видишь вон тот бугорок около калитки? Мне показалось, что он шевелился.
‒ Знаешь, мне тоже так показалось, но я побоялся, что ты будешь смеяться. Как думаешь, что это?
‒ Вдруг это осколок метеорита, ‒ прошептал Семён.
‒ Осколок ступы Бабы Яги. Чё гадать-то. Пойдем посмотрим.
Парни с заговорщицким видом подкрались к бугорку.
Несколько движений. Из-под снега показался черный комок шерсти.
Крошечное существо лежало на ладони Фёдора. Голова безжизненно свисала.
Мальчики принесли котёнка домой. Своим дыханием отогревали закоченевшее тельце, растирали лапки и спинку. Семён заплакал. Слезы лились ручьями и капали на малыша.
И вдруг он приоткрыл глаза и тихонько замурчал.
В Рождество всегда случаются чудеса.
Котёнка назвали Уголёк. Весной он весело бегал по участку за бабочками и лягушками.
Наталия Фадеева
Случайный чай
В то утро она встала не с той ноги, не попала омлетом в тарелку и накричала на курьера, который ошибся дверью. «Ретроградный Меркурий меня доконает», – подумала Ева, собираясь на выставку новогодних шаров. Внутренний брюзга сделал попытку: «И зачем тебе это?»
Декабрь стоял в этом году густой и белый, как сливочный пломбир. Но Еву это не вдохновляло. Всё портили… люди. Народные массы вокруг раздражали. Безмерно и повсеместно. Они бежали, толкались, лезли без очереди.
А всё началось с имени. Мама, видимо, перечитала религиозной литературы. И теперь всех забавляла несуразность её имени-отчества. Так и жила она Евой