А я боюсь все равно.
Ойкаю, когда Алихан вдруг подхватывает меня на руки и несет на кровать.
Его шея такая большая и сильная. И мне приходится ее обнять, чтобы не потерять равновесие. Его запах не отталкивает. Теперь он знаком. Хоть это все равно запах чужого человека.
Кладет аккуратно на кровать, нависает сверху, полностью одетый.
Его глаза снова везде и снова слишком рядом. Какие они глубокие. Теперь я понимаю, что именно страшно в этом взгляде, – в нем страшно утонуть, захлебнуться…
Когда взгляд мужчины стекает мне между ног, автоматически зажимаюсь и скручиваюсь. Воспоминания первого раза накрывают холодным ушатом воды. Я невольно жмурюсь и группируюсь, пока не чувствую на коленке горячую руку.
– Тихо, кукла, – говорит возбужденно, – не трону тебя сегодня. Смотреть хочу. Тебе понравится, просто доверься…
Самонадеянно. Как довериться ему? Просто, Василиса. Так же просто, как доверилась в первый день. Не успеваю подавить скептицизм, как его руки ложатся на мои плечи. Ласкают кожу, обводят мои контуры. Медленно, плавно, расслабляя и дезориентируя. Он умеет так прикасаться? Я словно бы зависаю на этой мысли, словно бы с интересом смотрю на это со стороны…
– Тебя мужчина касался? Вот так… Как я сейчас… Чтобы голой была… – спрашивает мне в губы, хрипло дыша.
– Только ты, – так же хрипло отвечаю, от чего его пальцы сжимаются на моей талии сильнее.
– Сосунки с института разве во время медляков залезть под юбку не пытались? – продолжает свой допрос, не останавливая движений.
– Во-первых, я не ходила по институтским дискотекам, не моя сфера интересов. Во-вторых, кому бы я позволила…
Алихан хмыкает.
– А мне позволила, значит?
Я открываю глаза и впервые вижу его улыбку. Впервые эта улыбка искренняя. Только удивительно то, что он не губами улыбается. Он улыбается глазами. Они теперь словно бы подсвечены золотом изнутри. Притягивает, завораживает…
– Ты не спрашивал… – тихо отвечаю я, вздрагивая, когда его пальцы трогают меня там, между ног, где все еще до предела чувствительное, – сам взял.
На последних словах его кадык дергается. Смотрим друг на друга. Тело горит.
– Вранье, – сжимает мои половые губы и клитор там, и меня подбрасывает, как на углях, – я дал тебе выбор… Ты могла сказать, что невинна. Почему молчала до последнего?
Я зависла на его словах, зацепилась за свои новые ощущения. Он специально отвлекал меня разговорами, заставляя мое тело работать автономно от разума, это как укол в руках опытной медсестры – она обязательно найдет способ сделать его так, что ты сама не заметишь…
– Это бы ничего не изменило, ведь так? – отвечаю, впервые сама поднимая на него глаза и заглядывая в самую душу. – Ты бы все равно меня не отпустил…
Мои слова звучат как приговор самой себе. Я устала. Я боюсь. Я деморализована ситуацией, в которой оказалась. И эти умелые прикосновения, его руки – именно такие