– Почему?
– Потому что, во-первых, тогда я смогу пить парное молоко каждый день, а во-вторых, плохой человек не может владеть молокозаводом.
– Вы уверены?
– Конечно! У плохих людей молоко сразу скисает, это всем известно!
Сеньора вежливо хохотнула.
– К тому же такой человек вряд ли упрекнет меня за мое происхождение, – добавила я. – Ему будет важно, какая я жена, а не кто были мои родители.
– Вы блюдете себя? – спросила сеньора весьма строго.
– Конечно, – я очень натурально растерялась. – Конечно, разве можно иначе?
– Вас видели в компании падшей женщины.
Я изумилась еще натуральнее, чем растерялась.
– Да, я посылала людей разузнать, кто вы, – с вызовом сообщила сеньора. – Потому что у меня единственный сын. Он слишком демократичен, ему кажется, что все люди равны. Поэтому в университете общался с кем попало. И многие девушки из среднего класса мечтают заловить его в свои сети. Держался бы он как подобает – такого не случилось бы.
– Но какой же я средний класс? – Я хихикнула. – Да мне только рот открыть – и все сразу понимают, что я деревенщина.
– Произношение можно исправить. И вам следует приложить усилия, чтобы это сделать. Хорошее произношение еще никому не помешало. Долорес, разумеется, у меня и в мыслях нет, что вы участвовали в том покушении…
– А нашли негодяев? – с живостью спросила я.
– Разумеется, – сеньора ответила холодно и снова потянулась за сигаретами. – Разумеется! И не сомневайтесь: наказали их по заслугам. Мало им не показалось.
– Надеюсь.
Сеньора поглядела на меня с некоторым удивлением:
– А вы, я гляжу, кровожадная.
– У-у! Сеньора Вальдес, когда я вижу, что трое убивают одного, – конечно, я кровожадная! У меня в машине есть бита, и поверьте, я умею ею пользоваться!
– Вы вообще не приемлете убийства?
Странный вопрос. Она как будто забыла, что я служила в армии, а потом собиралась работать в полиции.
– Сеньора Вальдес, я думаю, что бывает честный бой, когда силы равны, когда один на один. А бывает – убийство. Когда в ход идет подлость. Подлости не приемлю, это так.
– Думаю, в вас с годами заговорила кровь вашего благородного папеньки. Хотя я считаю: он был мерзавец. Гнусно развлекаться с горничными, но еще гнуснее – развлекаться с горничными в доме своего друга. Тем не менее вам не стоит огорчаться: Господь так устроил, чтобы дети плохих отцов вырастали хорошими людьми, вдвойне нетерпимыми ко всякому злу и несправедливости. И поверьте мне на слово: благородная кровь – не водица. Вы еще не раз услышите ее голос.
– Спасибо вам, сеньора Вальдес. Вы говорите точь-в-точь как наш капеллан.
– Не за что. Узнать бы как-нибудь, кто ваш настоящий отец…
– О, сеньора, боюсь, это невозможно. Если только допросить мою бабушку. – Я хихикнула,