Во время долгого путешествия в столицу поезд много раз останавливался, чтобы освободить путь для длинных грузовых составов, которые были нагружены разбитыми грузовиками и раздавленными, как тонкая фольга, танками, – первые отбросы военного вторжения. Над крупными городами, такими как Бреслау и Франкфурт-на-Одере, кружили самолёты; на вокзалах толпились военные и водители поездов в красных фуражках и красивых новых голубых мундирах с красными обшлагами. Они ждали отправки в Польшу, где их должны были по отдельности распределить по вокзалам, чтобы там внедрить совершенный порядок рейха.
Наконец мы прибыли в Берлин. Уже чувствовалось, что настроение в городе изменилось, с тех пор как я уехала отсюда несколько недель назад. Зенитки были установлены на многих общественных зданиях и фабриках. Казалось, над городом опустилась серая пелена. Кроме официальных средств транспорта, военных машин и звенящих, скрипящих, грохочущих трамваев, движения было мало. Люди спешили по улицам, таща бесформенные тюки багажа.
Я остановилась в квартире Ольги, но так как окна в ней ещё не были затемнены, мне пришлось, не пользуясь светом, бродить по неосвещённым помещениям; в утешение мне, впрочем, здесь было нечто из области роскоши: вода в ванной была горячая, как кипяток. Во Фридланде из-за экономии угля и выдачи его по карточкам мы уже в течение многих недель не могли принимать горячую ванну.
Весть о том, что я опять здесь, быстро распространилась в кругу друзей и знакомых, и моё пребывание в городе было сразу же распланировано. Машины дипломатов ценились теперь высоко; их счастливые обладатели, сознавая свое неожиданное преимущество, трогательно пытались помочь другим. За мной заезжали, чтобы отвезти на ужин и потом привозили через Груневальд домой. Улицы, освещённые холодной полной луной, были тихи, покинутые, как никогда.
От завтрака я вынуждена была отказаться, поскольку мои последние продовольственные карточки кончились в день моего отъезда, а уничтожать запасы в доме я не хотела. Автобусное движение в Берлине было значительно сокращено, поэтому мне потребовался целый час, чтобы добраться на обед до отеля «Адлон». Я с облегчением вздохнула, когда сразу же нашла своих друзей, пригласивших меня сюда, так как зал был уже переполнен: я увидела многих знакомых, людей из дипломатического корпуса и правительственных кругов, сидевших вперемешку с известными артистами и элегантнейшими дамами берлинского общества, всё ещё спешащими, по-видимому, от одной вечеринки к другой. Несмотря на характерный звук многоголосья, звон тарелок и ходьбу кельнеров, атмосфера в зале показалась мне напряженной и подавленной; в большинстве разговоров звучала обеспокоенность.
Вторжение в Польшу здесь оказалось ужасным образом совсем незамеченным. Весь интерес сосредотачивался на приближающейся битве на Западе. Я чувствовала себя так, словно свалилась