После бессловесных трудов преображения, на смену безропотному терпению пришел черед древних оберегов. В сумрачном полумраке пустой беседки меня заставили неподвижно вкушать парения благоуханных можжевельников в тазу и ритмично вслушиваться в отзвуки молитвенных гонгов.
Это был чудесный миг обретения истинного внутреннего зрения. Впервые я ощутила себя сродни сказочному нефриту, ценнейшей утвари царских палат – такова была незапятнанность и цельность моего нынешнего бытия. Из кометной россыпи собственных помыслов я черпала новые глубины уверенности, осознавая всей своей сутью, каким бледным фарфором спокойствия и хрупкости предстояло мне отныне быть перед миром.
И вот под заунывный вой сиплых флейт я была выведена на высокую огороженную галерею к пиршеству богов в почетной свите моих столь же юных и прекрасных подружек. Поочередно покручиваясь вокруг высоченных сакральных свеч, они одна за другой приветствовали мое возведение в сан майко под заливистые трели бессловесных гимнов.
Сопровождаемая бесстрастными лицами гейш, я присоединилась к медленному хороводу девиц, неспешно и смиренно ступая около них с опущенными веками. Ритуальное шествие завершалось изображением мистического возрождения через затяжной прыжок сквозь огненную арку. Яркие всполохи костра очистительно опалили меня, когда я с бесстрастным видом проследовала за остальными новообращенными адептками через пламя к новой жизни.
В оглушающем реве барабанов тайко и всплесков поющих чаш дайкин очутилась я перед главным алтарем в центре святилища. Там сидели некие пожилые и очень важные на вид дамы, которых мне прежде не доводилось видеть.
От их нездешнего взора исходила аура высшего духовного авторитета. Пред ними служащие монахини раскладывали мистические дары и выстраивали редкостные курильницы с волшебным дымом, который душистыми язычками скользил по угольно-черным изваяниям старца-аскета Эйаку.
Повергшись плашмя долу, я предстала перед взрослым советом сословия гейш. И тогда вперед выступила новая для меня наставница – древняя дама Изэнэми, знаменитая специалистка в ремеслах гейши. А еще была эта великая мадам знатоком древнего запретного целительства, производимого с помощью колдовских обрядов и пахучих дорогих трав, произрастающих в далеких нездешних краях. Забегая вперед, скажу, что владение этой скрытой наукой ох как сильно помогло мне в моей дальнейшей, полной приключений, жизни.
Но пока мне казалось, что заезженное даже не годами, а столетиями, лицо старухи обладало устрашающе-одухотворенной мощью самого бессмертия. Суровый, но не лишенный достоинства профиль напоминал шершавый мхом древесный ствол, по коре которого бродили зигзаги чудных символов.
В тот торжественный момент мадам Изэнэми приняла меня под крыло своего высочайшего нравственного совершенства,