Приказчик начал недоверчиво посматривать на этих двух немых посетителей. В исходе второго часа в портерную вошел М. и немного спустя другой агент, явившиеся на смену первым двум, которые тотчас удалились. Их место заняли вновь прибывшие. Это дежурство посменно продолжалось до вечера. На колокольне Знаменской церкви ударили ко всенощной…
Вдруг со вторым ударом колокола один из дежуривших вскочил как ужаленный и бросился к выходу… К «Избушке» медленно подходил высокий мужчина в сером цилиндре с трауром; только что он занес ногу на первую ступень лестницы, как нежданно-негаданно получил сильный толчок в спину, заставивший его схватиться за перила.
Озадаченный толчком, Гребенников – это был он – в первый момент как бы растерялся. Этим воспользовался Б. и обхватил его. Но Гребенников, увидя опасность, сильно рванулся и освободился от сжимавших его рук. Почувствовав себя на свободе, он бросился вперед, но сейчас же попал в руки Ю-ва, Б. и Ю. схватили Гребенникова за руки. Видя, что сопротивление невозможно, Гребенников покорился своей участи, произнося с угрозой:
– Какое вы имеете право нападать на честного человека средь бела дня, точно на какого-нибудь убийцу или вора?.. Прошу немедленно возвратить мне свободу, иначе я тотчас буду жаловаться прокурору!.. Не на такого напали, чтобы вам прошло это даром. Вы ошиблись, приняли, вероятно, меня за кого-либо другого. Покажите бумагу, разрешающую вам меня арестовать.
– Причину ареста сейчас узнаешь в сыскном отделении! – проговорил в ответ Б., не переставая вместе с агентом крепко держать за руки Гребенникова.
Затем все трое сели в проезжавшую мимо карету и привезли его в сыскное отделение.
Гребенников всю дорогу выражал негодование за свой арест и угрожал жаловаться самому министру на своевольные действия полиции.
В сыскном отделении Гребенников был обыскан. У него оказались золотые часы покойного князя Аренсберга и несколько французских золотых монет.
По происхождению Гребенников был купеческий сын и отлично владел грамотой.
Таким образом, к вечеру второго дня после обнаружения преступления оба подозреваемых были уже в руках правосудия.
Сознание
Дальнейший ход дела уже не зависел от сыскной полиции, но тем не менее допросы происходили в моей квартире.
Обвиняемые в задушении князя Аренсберга Шишков и Гребенников не сознавались в преступлении; и это обстоятельство причиняло большую досаду всем присутствовавшим властям.
Прокурор, бесплодно пробившийся с Шишковым битых три часа, заявил мне, что ни ему, ни следователю ни один из преступников не сознается.
– Хотя для обвинения имеются уже веские улики, – сказал он в заключение, – но было бы весьма желательно, чтобы преступники сами рассказали подробности совершенного ими убийства.
Моя задача, как