– Один знакомый из «Дзержинки» тренировал. «Краповик».
– Из той самой спецроты?
К тому времени в «Огоньке» уже вышла статья про роту специального назначения, где самым крутым бойцам после нечеловеческих, запредельных испытаний вручался краповый берет. Обладатели сего атрибута в ту пору казались мне какими-то сверхчеловеками, навроде киношного Терминатора.
– Да. Оттуда.
С той поры и начались наши странные и волнующие отношения, больше похожие на дружбу, нежели на хоть какую-то взаимную симпатию, которая бывает между парнем и девушкой. Точнее, с моей стороны, ясное дело, все было более чем: я влюбился по уши, если не с головой, а вот Лиза… Нет, она все чаще смотрела на меня с нежностью, но последняя была сродни той, что испытывает сестра к младшему брату.
Впрочем, встречаться и даже общаться нам было особо некогда. Занятия в институте начинались в девять утра, а заканчивались в одиннадцатом часу вечера. Причем шли они не пять, а все шесть дней в неделю. Не ездили мы во ВГИК только по воскресеньям. Но и в этот день не получалось даже отоспаться: столько нам задавали на дом за неделю. Ну разве что вставал я на седьмое утро чуть позже.
И все же я лихорадочно искал способ быть подольше с моей возлюбленной. Вначале по вечерам после занятий мы шли до «Ботанического Сада», а затем ехали на метро вместе до «Курской». Вначале я вознамерился провожать ее до дома, в Реутово, но моя мадемуазель сразу же пресекла это:
– Вот еще! А обратно ты на чем будешь добираться? На собаках, как чукча в тундре?
Порешили на том, что я сопровождаю ее до электрички, а затем еду домой. А она, как доберется, звонит мне и сообщает, что доехала благополучно.
Лиза была дочерью отставного подполковника Браже, в свое время закончившего саратовское училище внутренних войск, как и мой отец. И начинали они оба в конвое. Правда, ее батя, в отличие от моего, кормил комаров не в Коми, а под Красноярском. А после того как закончил академию с отличием, получил назначение в престижную «Дзержинку».
Лизавета, кстати, тоже родилась в полковой санчасти и до трех с половиной лет жила в таежном поселке рядом с зоной. И, как признавалась мне, жалела, что ей не довелось в сознательном возрасте испытать все прелести обитания в глухомани. Потому на каникулах и отправлялась туда в походы. Вот и в тот год летом она собиралась уехать на Урал, где служил офицером ее старший брат, и там устроить сплав на плотах по горной речке. Тогда-то я осторожно спросил:
– А можно мне с тобой?..
– Конечно! – кивнула она в ответ.
Однако попутешествовать вместе нам было не суждено. Судьба приготовила мне другое испытание.
Случилось это в конце февраля во время занятий по актерскому мастерству. Раздав нам задания, Курылев привычно отправился квасить и вернулся, как всегда, пьяный и злой. И с ходу докопался до меня. Я как раз, по его же указанию, отрабатывал перевоплощение в овчарку, которая потерялась на прогулке и теперь ищет хозяина по следу.
– Это что? Это собака?! – завопил Борислав. –