– Видно Господь Бог отвернулся от нас, – с горечью говорила Матрена, – За то, что Землю-Матушку кровью залили, изранили взрывами снарядов, усыпали трупами людей, да и не только человеческими! От того может, и урожая нет, да и с чего ему быть? – в огородах сеяли только тыкву и огурцы, вместо клубней картофеля ложили от него очистки, недаром говорят: «Что посеешь, то и пожнёшь»! С весны и, почти до первого снега люди, как животные паслись по холмам, полям и пашням, в надежде набрать колосков пшеницы или мерзлой картошки. И если кому-то посчастливится набрать узелок колосков, прятали под самые интимные места от посторонних глаз, после шелушили, жарили и ели по зернышку, утоляя голод. До сих пор ощущается вкус жареной пшеницы и ржи и, кажется, нет ничего вкуснее!
Трудно сейчас поверить, что за колоски лишали свободы, доносчиков было много, и все боялись друг друга. Ели всё, что летало, бегало, ползало и ходило. Кошек, собак и даже крыс в деревне не осталось. В небольшой речушке без названия, глубина местами по грудь подростка, ловили мелкую рыбу подолами своих платьев, рубахами и платками. После жарили на воде и ели целиком с потрохами. Голод неумолимо уносил жизни сельчан, Матрена выбивалась из сил, но собак, кошек и тем более крыс у себя на столе и представить не могла.
– Лучше умрём! – говорила она, – Но такого не допущу!
Еще при жизни её мужа, задолго до войны зарезали молодого бычка, а шкуру от него оставили для выделки на сапоги. Муж был мастером на все руки, но болезнь его скрутила, а шкура так и осталась нетронутой, высохла в сухарь и про неё давно забыли.
Тоня с Юрой младшим сыном Матрены, хотя и были маленькими, но вели себя по-взрослому, помогали матери перекапывать огород, в надежде, что-нибудь найти из овощей и, когда это случалось, они с нетерпением ждали, когда мать сготовит и скажет: – Дети, идите есть!
В этот день, играя в прятки, Тоня спряталась в сенях за дверью, где весела шкура, от прикосновения к ней она испугалась и закричала: – Мама, здесь «Бирюююк»!
Матрена поспешила к ней на помощь и увидела за дверью у самой стены, что-то накрыто тряпкой, которая истлела по сроку давности. Она вспомнила, как эту шкуру муж оставил для выделки на сапоги. Как же она была рада, что не выкинула её раньше. Сейчас же от шкуры отрезала кусок, опалила шерсть, два дня вымачивала в воде, а после сварила холодец и позвала детей:
– Ребята, идите есть! – они не заставили себя ждать, ели с удовольствием, а Матрёна благодарила Бога, пока шкура не закончится дети будут сыты.
– Почему ты не ешь, мама? – спросила Тоня, – Попробуй как вкусно!
– Я уже поела, а вы ешьте! – она была очень брезгливой и не могла себя пересилить, хотя бы попробовать, от одного виду этой еды, её выворачивало наизнанку. От голода силы