Подружка. Ольга Александровна Никулина

нравились девочки в моем классе, и одновременно я постоянно чувствовала напряжение среди них. Здесь каждая как будто была со всеми, и в то же время сама по себе. Постепенно и я научилась быть сама по себе.

      Вне стен колледжа я продолжала жить своей обычной жизнью. Мама регулярно водила меня в храм на исповедь и причастие, часто рассказывала мне о жизни святых, и я все больше чувствовала, что реальная жизнь это одно, а церковная совсем другое. Обычная жизнь и жизнь веры никак не сочетались между собой. Однако душа моя была полна самых прекрасных верований в загробную жизнь, в ангелов и святых, в то, что над нами всеми Бог, который видит и слышит каждого из нас. Да, реальная жизнь была как будто далека от всего церковного и духовного, но в то же время в этой реальной жизни существовала смерть, и смерть, как мне говорила мама, соединяет все обычное и земное с необычным и непонятным. А еще с духовным миром в этом обычном земном мире меня соединял мой нательный крестик. Он всегда был со мной. И даже когда нам в колледже запретили носить на шее цепочки, а в ушах сережки, я исхитрилась и стала прятать свой крестик в шишке у себя на голове. Другие девочки, не такие щепетильные в вопросах веры, совсем перестали носить на груди кресты, а одна девочка, Софья, постоянно снимала перед занятиями крест, а после снова надевала. Снимет, наденет, снимет, наденет… Как-то, это было уже в самом конце учебного года, весной, ей надоело возиться с крестом, и она запулила его в окно.