Но его паломничество завершается. Путь почти пройден. Прежние ошибки, разочарования, победы остались позади. Остается последний, решающий рывок.
Он поднимает устало склоненную голову и вдруг видит то, к чему так стремился: за ближайшей грядой, в просвете меж двух сопок в туманном лиловом сиянии, как драгоценная монета среди груды навоза, горит, манит огромный сферический многогранник. Вот она – цель его жизни, решение всех мыслимых проблем, исполнение всех желаний, святой Грааль этой вселенной…
«Только бы дойти, не расслабляться. Совсем чуть-чуть…».
В ответ на его мысли вязкая твердь под правой ногой с влажным всхлипом разверзается, он инстинктивно отпрыгивает влево, с трудом удерживая равновесие. Заполошенно брызнули в стороны какие-то серые водоплавающие, похожие на ушастых головастиков размером с мышь. В образовавшуюся дыру хлынула грязная жижа, но бездна уже закрывается, издавая басовитое гудение на пределе инфразвука.
«Не возьмешь тварь, дойду!».
«Не надо торопиться, за мной никто не гонится». Сердце где-то в горле, бухает, как молот, отдавая эхом в виски. Ужасно хочется пить. «Потом, все потом…». Шаг, еще шаг… Маренговый бриллиант уже ближе – рукой подать. Заноза тревоги не стихает. Что-то не так. Вдруг он понимает, что его беспокоит.
– Опасность! – запоздало кричит Тень.
– Где-ж ты раньше была?!
В мутном мареве воздуха, где-то на уровне плеча, тонким слоем до горизонта, в совершеннейшей тишине, постепенно проявляется тонкое искристое пурпурное мерцание. «Господи, только не это! Почему я не заметил сразу?! Теперь поздно дергаться – только терпеть…». В яростно-обреченном ожидании пси-атаки он продолжает упрямо шагать к уже близкой расщелине.
В голове раздается неразборчивый истерический шепот. Он нарастает, резонирует, спазмом подкатывает тошнота, в мозг медленно вворачивается ледяной бурав. «Проклятье…». Сознание мутится, уплывает, как после литра водки. Последнее, что он видит: опрокинутое унылое небо и яркая сиреневая искра, прячущаяся за холмами…
Часть I. Узник
1
«Интересно, много ли в этом городе людей, которым нравится Ноябрь? Пушкин любил осень, но другую: «Багрец и золото…». Грязь и слякоть Александр Сергеич вроде бы не воспевал». Егор смотрел в окно сквозь стекло расписанное кривыми прозрачными струйками стекающей воды. В сумрачной дали, заволоченной сплошной завесой ливня, мрачные глыбы городских кварталов сливались в единую массу. Монохромная картина кубиста-меланхолика, написанная краской цвета мокрой мыши. Вблизи картина немного оживала. Нагло, по-хозяйски прилипшие к асфальту мелкие многочисленные лужи задорно рябили сеющим дождем. Их пупырчатая поверхность периодически вздрагивала волнами от налетающих вздохов ветра. Атмосферные порывы монотонно раскачивали мертвые, проволочные остовы деревьев и кустов. Улицы опустели. Единственным живым существом в этой унылой картине был мокрый серый щенок, прячущийся под козырьком на резиновом коврике подъездного входа. Бррр. Смотреть – и то зябко.
На душе было также. Безысходность, подавленность, пожалуй, даже отчаяние, парадоксальным образом смешивающиеся с исподволь прорастающей холодной апатией. И не только по причине плохой погоды. То, что произошло с его жизнью в последний месяц, просто не хотелось воспринимать как реальность.
Начались все беды с увольнения. Как-то, в одно прекрасное осеннее утро заурядного рабочего дня, зам главного, Виктор Семеныч, вызвал его к себе. Всегда уверенный и слегка высокомерный взгляд начальника, на этот раз рассеянно блуждал по кабинету, избегая встречи с незадачливым посетителем. «Здравствуйте Георгий. Располагайтесь. У меня для вас неприятная новость». И пошло-поехало. Семеныч умел держать речь, убеждать собеседника, в этом ему не откажешь. С его слов, все было не так уж и катастрофично, просто роковое стечение обстоятельств. Что-то там резко изменилось в политике руководящих сил компании и грянуло сокращение. Уволили добрую половину отдела, включая заведующего. Успокаивало лишь одно – причина увольнения была не в нем, Егоре, лично, она была абстрактной, непонятной, подобно стихийному бедствию, а потому – не такой уж и обидной.
Вечером он напился с другом Женькой, а через неделю начал искать работу. Вот тут-то его ждал второй удар. Сколько ни бился, он не мог найти достойного занятия. Нет, у него была и специальность, и квалификация, но вот не шло и все тут. Откровенно говоря, это удивило, а затем и обескуражило Егора больше чем увольнение. Запомнилась фраза одного из кастинговавших его кадровиков: «Понимаете, уважаемый, это общероссийская проблема. Дело в том, что малоквалифицированных сотрудников у нас недостаток, а специалистов, к глубокому сожалению, больше чем надо. Все „тепленькие“ местечки уже давно заняты». Дошло до того, что ему пришлось перебиваться левыми шабашками на улице. Это было унизительно. Нет, он не впал в отчаяние, не опустился, он просто не мог позволить себе поверить, что рано или поздно не наступят изменения к лучшему.
Но это