Вечером мы все собирались возле дома, сидели на завалинке, бабушка, поглаживая мою светлую голову, белые волосы и всё лицо в веснушках, приговаривала:
– Ах, ты, моё Солнышко. Ах, ты, моя радость в конопушках. Съешь золотистую шанежку – сильным станешь.
Сквозь деревянную щель ворот сначала забегали завьюченные шерстистые, с прилепившимися колючками, барашки, затем с пастбища – алтайских лугов, возвращались коровы, с полными, обвисшими брюхами травы и выменем молока. Они стояли с мутными, слезливыми глазами, отмахивали хвостом назойливых насекомых и что-то всё время жевали. Бабушка, увидев моё удивление, пояснила:
– Это они отрыгивают собранную за день травку, жуют её всю ночь, превращая в молоко и другие питательные витаминки.
Я подумал, что и мы тоже целый день ходим, мыслим, набираем вопросы за день, а позже, к вечеру или к утру, выдаём ответы. Я удивился, как это такая умная мысль пришла в голову, наверное, от парного молока.
Пленных Квантунской армии после поражения Японии в войне с Китаем в конце сороковых было много в городах Алтая. Они строили, отбывая наказание, а через лет пять уехали к себе на родину. Однако некоторые остались в нашей стране – видно, были на то причины. Среди них был Рэн – 60-летний мастер самурайской техники кэндзюцу, учения бусидо, обращающийся с мечом быстрее и техничнее, чем многие 30-летние мужчины с лопатой. Он житель Окинавы – с «земли бессмертных»! Что могло его здесь удерживать? Я не понимал, но с удовольствием ходил на его занятия по Кендо. Он обучал нас, мальчишек от сохи, вековым премудростям бусидо, используя обычные деревянные палки. Но сколько в этих движениях было вековой мудрости, я тогда ещё не понимал.
Мастер Рэн говорил, что ещё с младенчества нужно поощрять в малышах смелость, никогда не запугивать их. Ведь если ребенок с детства привыкнет бояться, он пронесет этот недостаток через всю жизнь. Я тогда стал понимать, что ошибку совершают те родители, которые учат детей бояться молнии, запрещают им ходить в темноте или рассказывают ужасы про бабая, чтобы те перестали плакать.
Зло, оно сидит в каждом из нас, как и добро. Сидит в генах, в подсознании.
Мне было интересно в детстве, чем же наполнен я? Что из меня попрёт на свет божий со временем? Что же в меня поместили мои пращуры? Вопросов множество, ответ – во времени.
Бабушка, когда я уезжал, надела мне медный крестик в час разлуки на тесёмочке льняной. Наказала мне хранить и прятать, он будет спаситель мой земной. Так, мы втроём – с провожатым дядькой, и с крестиком обогнули за десять дней на поезде полушарие России.
В общем, за лето я так вырос из «коротких штанишек», возмужал, что родители не узнали меня.
Летней ночью мы были с сестрой дома одни,