– И Жора…
– Его уложили…
– Слушай, – говорит Лена, – ты так рассказываешь… Всё у тебя здесь как по писанному, как по маслу.
– У меня? Но…
– Только публика чепчиков в воздух не бросает!..
– Не бросает?..
– Слащаво и чинно, – говорит Лена, – ну, хотя бы хоть кто-нибудь что-то там как-то между прочим, мол, якобы…
– Лен, я же не был там, ничего не видел, не слышал… Я пытаюсь передать своими словами… Чистую, так сказать, линию, голую картинку…
– Чинно и чопорно… Чересчур чинно… И всё на одной ноте… Заладил… Ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы…
Я не слышу Лену.
– Юля рассказала… Я мог бы приврать, приукрасить, но ты же терпеть не можешь…
– Не могу. И не только…
– Юля пряталась, – продолжаю я, – за спиной какого-то верзилы, рассказывала она, и у неё не было сил даже шевельнуться, ноги просто отнялись, она повисла на плечах у этого верзилы, который сидел на камне… Это был то ли Тутанхамон, то ли Рамзес, кто-то их фараонов, наблюдавший за распятием… Для него это было ново и он…
Юля говорила навзрыд…
– Ни Тутанхамон, ни Рамзес, – говорит Лена, – не были верзилами.
– Эти были, – уверенно говорю я, – этих перекормили… И они ведь по сути не были фараонами, хотя, правда, и были…
– Юля…
– Да, Юля… Всё происходило на берегу, на белом песке, крест лежал… Не было никакой Голгофы, разве что у всех Она была в голове… Просто удивительно, зачем они приволокли сюда крест. Могли бы установить его где-нибудь на каком-то холме, на возвышенности, чтобы он, как маяк, мог виднеться, видеться издалека, со всех сторон… Как маяк. Привлекая внимание тонущих кораблей… Угрожая всем своей распростёртостью…
– Угрожая?
– Если присмотреться!..
Вот, мол, что ждёт всех, кто осмелится… Перевернуть мир… Кто, мол, попытается узаконить царство вашего гена… Вашу Хромосому Христа… Да!.. Это я так думаю, говорю я Лене.
– Я понимаю, что ты, – говорит Лена. – А что Юля?..
– Воздух был тяжёл и влажен, будто тебя… дышать трудно… Жора стоял… Пока ещё стоял… Солнце… На небе ни тучки, ни облачка, но всё было как в мягком тумане, в мареве… Вместо солнца – белый диск… Ни капли тепла, но все обливались потом… если провести ладонью по телу – стекали ручьи…
Жары никакой не было… Жора не жил в жаре, в ужасе от предстоящего, стоял себе…
Крест лежал на песке, как неприкаянный… Какой-то растерянный, никому не нужный…