– Сутки. Как же я зае… задолбалась. Завтра у Шмелёва выходной попрошу, сил нет. Доделала?
– Ага. Ничего, такси вызову.
После неловкой паузы Света поинтересовалась:
– Ань, у тебя всё хорошо?
Собираясь, Света перекинула на почту важные письма и пошла на первый этаж к выходу.
– Да, слава Богу. Проверка прошла. Так почему тебя переводят? Раскрываемость хорошая, сильно не буянишь, начинала у меня с помощника.
Светлана вздохнула.
– Честно, не знаю. Один плюс – в том районе спокойнее, в отпуске не была три года. В общем, начальству лучше знать. Шмелёв дал согласие, сказал как раз после отдыха выхожу в новый отдел. Не переживай, я тот же старший следак по особо важным делам, тот же капитан юстиции. Почему он меня отпустил, понятия не имею.
– Ну, ладно. И всё равно, чувствую, не договариваешь. Дело твоё. Не теряйся главное. Ты одна из редких адекватных следователей у нас. Обе засмеялись.
– Спасибо. Ну, спокойного дежурства, пока.
– Тьфу, тьфу, тьфу, спокойной ночи.
Адекватная… Ох, Анна Сергеевна, вы ошибаетесь. Машина мчалась по МКАДу, а света «загрузилась». Три года без отпуска. Четыре года посещения психиатра за спиной, без надежды на улучшение, с их слов, хотя она бы поспорила, кого ещё надо лечить. 16 мая стукнет 15 лет тяжёлого осадка одиночества и кошмаров по ночам. От них спасали кофе в безмерных количествах, транквилизаторы, работа сутками, иногда напиться до беспамятства, и тренировки 3 раза в неделю. Захлопнув ногой входную дверь в квартиру, она бросила ключи на полку, сумку на пол, кроссы в сторону. Надо посуду помыть, приготовить нормальной еды в конце концов. Ай. Завтра. Всё равно с завтрашнего дня отпуск начинается. В отдел надо новый, место обустроить. Света забросила вещи в стирку, приняла душ и рухнула на диван. Не смотря на работу, в студии царил порядок и уют. Вещи на своих местах, только стол завален бумагами, папками, а стена над ним закрыта приколотыми схемами, фотками, копиями. На подоконнике устроились рамки с фотографиями. Семейными. Отец, мать, она с сёстрами Мариной и Алиной.
– Спокойной ночи, родные мои…
Шепнула Светлана, целуя фото, и положила её на подушку рядом. Это для неё ритуал на ночь. Она закрывает глаза и представляет мать. Они обнимаются, разговаривают. В подобных грёзах девушка провалилась в сон. В 8 утра следующего майского дня, Светлана уже стояла возле двери следственного отдела. Нового места службы.
– К кому? – раздалось недовольно из динамика.
– Капитан юстиции Воронова. Переводом в отдел ваш.
Секундная пауза и дверь открылась. На первом этаже прохладно, очень тихо. Часть дверей открыта, часть нет. После центрального отдела Москвы такое ощущение, будто никто не работает. Так, руководство нужно. Воронова открыла ближайшую дверь в кабинет.
– Стучаться не учили? – Возмутился сидящий за столом раб закона.
Света равнодушно произнесла полтора слова.
– Нач где?
Мужчина раздражённо бросил ручку на бумаги:
– А ты кто вообще?
– Понятно, – девушка вышла, громко хлопнув дверью. Тяжёлый случай.
– Воронова!
Навстречу ей быстро спускался представительного вида мужчина с живыми карими глазами. Их она знает лучше всех.
– Не может быть… Товарищ полковник.
Света едва челюсть на пол не уронила. Сам Воронцов широко улыбнулся оглядел нового бойца.
– Я тоже рад тебя видеть, Светлана Александровна. Как ты?
– Жить буду. Скажите, Евгений Анатольевич, это совпадение? Вы же в другом отделе правили. А то у меня мысли могут пойти не туда.
– Будем считать, переводили тебя в отдел, где место есть. У нас вовремя оно образовалось. Думал, ты знала.
– Не просто так образовалось, – пожала плечами Света.
Дверь открылась и из кабинета выскочил тот самый.
– Евгений Анатольевич, я как раз… – начал он и опять уставился на девушку.
– Светлана Александровна, знакомьтесь, ваш новый коллега, Демидов Антон Владимирович.
– Уже, – разом ответили оба и осеклись.
– Замечательно, Антон, – указательный палец устремился на следователя, – постановление переделал? Иначе прокурору потом сам шею подставишь.
– Так точно, доделал, хотел к вам идти.
– Давай посмотрю, пока на месте.
Забрав документ, полковник знаком велел Вороновой следовать за ним. В кабинете он расстегнул рубашку на одну пуговицу.
– Духотища.
– Честно, не верю в твоё неучастие.
– Как хочешь, – Воронцов притворился равнодушным, чай, кофе?
– Воды. Ты ведь кофе пить запрещаешь.
Её губы еле подрагивали от сдерживаемой улыбки.
– Тогда