Братья. Селим Ялкут

отогнал эти мысли, утешившись, что свидание оказалось последним. Было ясно, часы сочтены, он не сможет ничего объяснить. Слов умирающего было достаточно, чтобы осудить его. Он вновь забылся и очнулся от звука открываемого замка. Темная фигура вступила в клеть. Безразличный, он поднялся и пошел, ведомый двумя охранниками. На этот раз шли дольше, какими-то другими коридорами, поднялись по лестнице, и тут, к своему удивлению, Михаил узнал покои герцогини. Она сидела в кресле, недалеко от горящего огня. Она была одна, без свиты. Миллисента приказала начальнику караула усилить наружные посты и отправила его, оставшись наедине с Михаилом. Некоторое время герцогиня молчала, рассматривая его, будто впервые, и, наконец, заговорила.

      – В течение двух недель ты читал мне, и мне жаль потерять тебя. Но тяжесть твоего преступления слишком велика. – Миллисента сделала долгую паузу, дожидаясь возражений. Михаил молчал, и она продолжила. – Ты говоришь, что не убивал Альберта.

      – Нет. Не убивал. – Михаил не узнал свой голос, он хрипел. – Я не видел его этой ночью.

      – Как? Тебя не было на площади? Не было? Скажи. Тогда где? В такую ночь невозможно спать. Ты был пьян? Я прикажу отыскать место и расспросить людей. Может быть, они подтвердят твою невиновность.

      Михаил молчал, но герцогиня не обращала внимания на его нежелание говорить. – Я, кажется, догадалась. У тебя было свидание. С кем? Пусть твоя возлюбленная подтвердит твои слова. Я хочу посмотреть ей в глаза, когда она будет оправдывать тебя. Может быть я поверю ей, а не твоим недругам.

      Михаил вспомнил мокрое от слез лицо фрейлины. Если бы она хотела, могла признаться сама. Но ее отношения с убитым делали происшедшее еще более отвратительным и не вызвало бы сочувствия к ним обоим. Да, Мати была права. Значит, и ему следует молчать.

      – Ты ничего не хочешь мне сказать?

      – Я сказал все. Мне нечего добавить. То же я скажу на суде. Я не убивал.

      Миллисента закашлялась и жестом попросила Михаила подать воды. Пила долго, пристально разглядывала Михаила, будто пытаясь проникнуть в его тайну. Он твердо выдержал взгляд.

      – Закрой глаза. – Приказала. Михаил остался стоять, будто заснул на ходу. Потом он ощутил колючее прикосновение к губам и схватил руку, застывшую возле его рта. Это был крест, который он целовал прошлой ночью на груди возлюбленной. Теперь он лежал на ладони Миллисенты, а цепочка обвивала ее шею. Ворот платья, обычно застегнутый наглухо, сейчас был открыт. Он рванулся, но герцогиня жестом удержала его на месте.

      – Я бы не открыла тайну, – в глазах ее зажегся ровный теплый свет. – Но я хочу спасти твою жизнь.

      – Я не убивал.

      – Я знаю. Единственная, кто знает.

      – Я невиновен.

      – Для меня. А для остальных? Мы должны отыскать тебе замену.

      – Но как?

      – Не знаю. Твое имя названо под присягой достойными людьми. Они сами слышали его от убитого. Они не могли ошибиться. Скажи, не могло