– Ладно. Я следую за каким-то грузином. А ты мне потом все объяснишь.
– Да, да. – Торопил Ананасов. – Только, чтобы он ничего не заметил.
Грузин тем временем стал нервничать. Деньги сунул небрежно в нагрудный карман. – Бери свою бумагу. И папку бери.
Стал уходить. – Много еще у вас таких бумаг? – Ананасов пытался притормозить посетителя. Жора появился, пристроился к какой-то сотруднице. Все выходило удачно, без подозрений.
– Никто за десятку работать не хочет. Было бы двадцать пять, здесь бы очередь стояла. – Пожаловался вымогатель.
– А вы? – Неожиданно льстивым голосом спросил Ананасов, провожая глазами Жорину спину.
– Что я? Схожу, пообедаю. Выпью за здоровье. – Грузин полез в карман за полученной десяткой, поднес к губам, причмокнул и вернул деньги на место. – Хорошие люди везде есть. Сами должны понимать…
На том расстались. Никогда еще время не тянулось для Ананасова так медленно. Леночку услали с утра в дружественную организацию, а, если бы и была, Ананасов не стал бы посвящать. Его это дело. Для остальных он сослался на пищевое отравление, и, судя по виду, вполне можно было в это поверить. Где-то там, среди пятнадцати его подчиненных крылась тайна. Где же еще? Или у рецензента? Ананасов выгадывал время.
Наконец, объявился Жора. Уселся перед Виктором Андреевичем и долго рассматривал его сквозь темные очки. – Как здоровье, да-ра-гой? – Спросил голосом недавнего вымогателя.
Свалился камень с души. Дышать стало легче. С Однобоковым они вместе учились, сидели в одной лодке-восьмерке. Однобоков – рулевым, а Ананасов как раз перед ним. Вместе распределились в этот институт, и даже командовали вместе: Ананасов – отделом, а Жора – группой. И с ананасовской женой Валей они познакомились в один день. Жора был этой семье, как родной. И про нынешнюю любовь Ананасовскую знал, но мнение держал при себе. Только заходить реже стал, ясно, на нем, как друге, могло это отразиться. Валя бы не простила.
– Ну, – спросил Жора, – что у нас общего с опереттой?
– Какой опереттой? – Встрепенулся Ананасов.
– Сначала ты. Чего я шпионом стал?
Пришлось Ананасову поведать. В глаза старался не смотреть, кому интересно прослыть идиотом. А именно так оно и было.
Жора выслушал, не перебивая. – Скажу только, он такой грузин, как мы с тобой. Из оперетты. Звать Альфред Соткин. У меня там человек есть. Декорации рисует. Я к нему зашел, навел справки. Раньше Соткин был директором цирка лилипутов. Набрал этих ребят и возил по провинции. Крутил романы с лилипутками. Бабы есть бабы. Был там один, не слишком лилипут, только маленького роста. Он у них пирамиду держал. Соткин перестарался, кто, как – подробностей не знаю, в общем, этот Коля – так, кажется, – покончил с собой. Из-за страстной любви. – Тут Жора сделал паузу и многозначительно поглядел на Ананасова. – Скандал вышел громадный, хотели Соткина посадить. Но не вышло. Он в оперетту перескочил. Есть покровительница. А он – жук,