Прокл неожиданно улыбнулся. Это была скорее даже гримаса – холодная, жестокая и торжествующая.
– Думаю, скоро мы вернёмся в Афины, – тихо сказал он. – Знаешь, кого мы захватили?
Гектор с любопытством уставился на отца.
– Эти люди были телохранителями Гиппия и охраняли его сыновей. Теперь они у нас! – Голос Прокла стал громче, когда он повторил: – Дети Гиппия у нас.
Прокл огляделся.
– Давай дотащим этого парня до лагеря. Здесь нам больше делать нечего.
Гектор кивнул. Сегодня он увидел отца таким, каким даже не представлял. Сам он был словно выжатый виноград, и его пробирал холод, несмотря на усиливавшуюся жару. Гектор молча помог Проклу соорудить носилки и вдвоём они потащили раненого в лагерь. Гектор шёл впереди и не замечал улыбки, которая время от времени трогала губы отца.
В лагере их ожидали новости. Клисфен едва не плясал от радости, выкладывая Проклу внезапно возникшие планы.
– Это действительно сыновья Гиппия. Он хотел отослать их подальше от опасности – наверное, к своему брату Гегесистрату, тирану Сигея, или к дочери в Лампсак, – но в результате они оказались у нас в руках. Теперь Гиппий выполнит наши условия, ему некуда деваться. Отличная работа! Благодаря тебе, Прокл, у нас есть заложники, о каких можно только мечтать! Я уже послал гонца Гиппию, так что скоро мы окажемся в Афинах!
Прокл не стал задерживаться. Отец с сыном потащили носилки дальше, разыскивая лекаря. Дорифор почти лишился кисти, а Гектор явно сломал ему несколько рёбер.
Сдав незнакомца в надёжные руки – лекарь заверил, что он вряд ли помрёт в ближайшее время, раз ещё жив, – Прокл и Гектор медленно пошли к своей палатке.
– О чём ты думаешь? – Гектор оглянулся на палатку лекаря, словно боясь, что оттуда выскочит их пленник.
– Дети станут заложниками – ценой, которую Гиппий заплатит за сдачу Афин. Это шанс, который никто не упустит.
– Считаешь, он решит сдать Афины?
– Гиппий вряд ли пожертвует детьми ради Афин, которые, по сути, уже потерял. Его положение и без того безнадёжно.
– А что бы ты сделал?
– Я никогда не ставил власть превыше всего, тем более семьи. Мне трудно представить, что можно пожертвовать детьми ради чего-то столь мимолётного. Я уверен, что Гиппий достаточно любит сыновей, чтобы не потерять их. Скоро увидим!
Как и предсказал Прокл, Гиппий не выдержал и согласился покинуть Афины в обмен на жизни сыновей. К счастью для него, афинские законы против тирании, установленные в стародавние времена, были достаточно мягки: тирану грозило изгнание.
По заключённому со спартанцами договору ему дали пять дней, чтобы уехать, после чего сторонники Клисфена и спартанцы должны были занять город. Спартанцы огорчились, что не пришлось повоевать, но тут прибыл гонец из Спарты, сообщил, что в Мессении раскрыт заговор, и оба царя – Клеомен и Демарат – в полном